12/6. Пятница

9.00 — приезд в Университет в Боулинг Грин.

9.15–10.15. Посещение Германского и Русского отделения в сопровождении Цинтии Граф.

10.30–11.45. Посещение праздника «Славянский День» и участие в жюри, оценивающем самодеятельность студентов; или свободное время.

12.00 — обед в Союзе студентов.

12.45—2.30 —посещение праздника «Славянский День» (про- долж.)

2.30—4.00 (?) — лекция «Национальные образы мира» с ответами на вопросы — в Союзе студентов — в корпусе Огайо.

4.30—5.30 — возвращение в Панксепп-хоум, отдых, переодевание.

5.30 — отправление на банкет в Общество аутизма.

6.00—9.00 —банкет. Возвращение в Панксепп-хоум.

12/7. Суббота — свободное время до —

4.30—6.30 — прием в кафе «Основания для Мысли» в Боулинг Грин.

— 6.30—7.20 —обед или свободное время.

7.20 — Опера «Дидона и Эней» в зале Бриана в Университете (билеты — у входа).

12/8 Воскресенье

6.20 утра — отправление в аэропорт Толедо.

7.10 — отлет в Хартфорд (Коннектикут).

30.12.94. Переводя и перепечатывая эту программу, удивляюсь американской последовательности в датах: сначала месяц, потом число, затем год: 12/5/91 (унас же: 5.12.91), тогда как в адресах — у них: от личности — к стране, у нас же: от общего (страна, город, улица, дом) — к имени и фамилии человека.

5.12.91. Ой, девоньки, лечу!

Внутри Америки — сам. Боялся, что запутаюсь. Но организовано четко и для дураков, как я, понятно. Лечу в Огайо-штат на озеро Эри, в Толедо — филиал испанского, где Эль Греко…

Упоминаю эту эрудицию и с ужасом вспоминаю своих студентов, у которых такие ассоциации никак не возникнут. Невежественны в гуманитарной культуре! А все потому, что на профессию и работу настроены, а не чтобы ловить кайф жизни.

Меня вез шофер такси Питер — 23 лет. После школы 1 год учился в Университете (не Весленском, он дорогой), но и тот бросил, стал зарабатывать на дом. Работает на 3-х работах: шофер такси, шофер автобуса, механик в гараже — 78 часов в неделю, кроме воскресенья, — по 13 в сутки! Это — чтобы скопить на дом. 5 лет нужно. Имеет 25 тыс. в год. Потом женится.

Что же такой видит из радостей жизни? Хочет иметь счет в банке, чтобы спокойно оплачивать счета. Снимает комнату в 2-комнатной квартире, рядом 2 девицы в другой. Выходит им по 200 долларов в месяц. Имеет машину и мотоцикл — на нем дешевле летом ездить: бензин и страховка.

Спросил его, что думает о России.

— О, it's great! Здорово! Люди получили свободу делать, что хотят.

— Но они не знают, что делать со свободой! — говорю. — Ничего не видели другого…

8.20. Пересел в Питсбурге — на Толедо. Глядел на лица, пока ждал. Лица профессионалов. Жесткие, острые, сосредоточенные, четко знающие свое. Ни шагу вбок! Нет той расслабленности, как у индейцев, русских, знающих задумчивость и медитацию. Я им совершенно не нужен и дик: типичный не профессионал, дилетант. Своровал в том самолете (с Харфорда до Питсбурга) журнальчик, где полезные советы, как бороться с унынием:

ДЕЛАЙ ДЕЛО ПОНЕМНОГУ

Прочти все же материал по Еврейству, что взял, хотя решил не делать этого образа мира в книгу: забьют, а книгу всю дискредитируют. Но занятие 10-го проведу. Даже интересна реакция студентов на мою модель.

11.12.91. «Давненько я не брал в руки шашек» = не писал своего. Отбился от рук Духа и Принципа своего. Поддался рабочей лихорадке американцев и гоню успеть книгу докончить.

А теперь лечу в Вашингтон: лекция завтра в Кеннан-институ- те. А предыдущие дни: 5-го в Огайо летел. Там 6-го лекция в Университете «Боулинг Грин»: человек 50–70 было. Потом Анеса Погачар интервью с меня брала: диссертацию о советской культурологии пишет — про Аверинцева, Эпштейна и меня. Слава Богу, удержался хаять Эпштейна и выдавать свои страхи, что он у меня сворует «Русскую Думу» в свой курс русской философии. Будет охотиться за книгой и, конечно, у нее выманит.

8-го вернулся в свой милый Миддлтаун, а 9-го возили в Иель- ский университет делать лекцию, и потом был ужин у Кати Кларк — с милым цадиком Виктором Эрлихом и Робертом Джэксоном (у первого книга — «Русский формализм», у второго — о Достоевском). Катя поразилась, как я складно стал по-английски трекать.

Вчера последняя лекция — «Еврейство» в классе английском: вместе промышляли; а в русском — Федорова давал и раскрыл книгу Светланы — и умилил их нашей семьей. Расставались со светлой печалью. Я им оставил адрес московский. Они хотят проводить меня — вечер устроить. Я сказал, что полюбил их: они мне — как дети.

Лечу на 5 дней: из Вашингтона еще к Бобу в Иллинойс.

По дороге на самолет — с женщиной-таксистом разговор. Она — Линда, из французской Канады, ругает Америку:

— Вы не видите, сколько у нас бездомных, умирают от голода. А государство платит фермерам.

— Но, может, в вашей системе этот страх надо держать — как импульс, кнут большинству: работать, совершенствоваться в профессии, чтоб не оказаться на их месте. А у нас свой кнут: идеология, лагеря…