— В конце концов, мы ведь очень быстро вернемся, — пробормотал доктор Яромир Медек.

Подъезд к замку был на удивление скромен. Улочку замыкал ряд туй и каменная стена высотой метра три-четыре, некогда, видимо, составлявшая часть оборонительных укреплений.

Окна первого этажа были забраны решетками, выкрашенными белой краской. Осенью и ранней весной тут наверняка хмуро и сыро, но сейчас, в летний полдень, это место дышало уютом, и капитан Экснер шел не спеша.

Под аркой отдавались голоса компании, шумно справляющей что-то.

Они доносились из окошечка с надписью «Касса», затянутого ситцевой занавеской — по синему полю желтые подсолнухи.

Михал Экснер с интересом заглянул во внутренний двор замка. Он остановился у кассы и, облокотившись на массивную доску под окошечком, рассматривал каменного оленя, вазы на балюстраде и лафет старой пушки.

Он различал три голоса — два мужских и женский. Прежде чем он успел разобрать, о чем говорят, в проулке перед воротами послышался шум мощного мотора.

Капитан вбежал во двор и как раз вовремя отскочил с дороги: черная машина прогромыхала по деревянной мостовой под аркой, нагло перевалилась на известняковые плиты, кощунственно нарушив тишину, обогнула фонтан и остановилась в противоположном углу, перед дверью квартиры Болеслава Рамбоусека.

Михал Экснер нарочно стал за колонной, чтобы не попасть в поле зрения сидевших в машине.

Страж, охранявший дверь квартиры, отдал честь. Тощий мужчина с трубкой во рту, сидевший впереди, рядом с водителем, вылез из машины. Оглядев аркады, он достал спички и попытался раскурить трубку. Милиционер что-то говорил ему, он слушал, кивая. Потом указал трубкой куда-то выше головы Экснера. Милиционер пожал плечами. Мужчина, махнув трубкой, дал понять, что предмет, который заинтересовал его наверху и явно ему не нравился, надо убрать.

Милиционер козырнул и крикнул:

— Эй, наверху!

— Это вы нам? — раздалось в ответ,

— Да, вам. Что вы там делаете?

— Отдыхаем после обеда.

— Кто вы такие?

— Мы работаем здесь, в замке.

Мужчина с трубкой положил руку на плечо милиционера: дескать, все в порядке.

Шофер, выставив локоть в открытое окно, спросил:

— Мне ждать?

Мужчина с трубкой, неустанно оглядывая аркады и временами посматривая на балюстраду, выбил о каблук пепел из недокуренной трубки.

— Не надо, Богоуш. Все могут возвращаться в Прагу. Куда ж это он подевался?

— Может, за грибами пошел, — спокойно ответил водитель Богуслав Вок. — Он же в отпуску.

— Нет, — злорадно возразил мужчина с трубкой. — Уже не в отпуске. Ты не угостишь меня сигаретой?

Богоуш Вок протянул пачку. Надпоручик вынул сигарету, блаженно закурил и вернул пачку шоферу, потом оглянулся на дверь квартиры.

— Ну, как подвигается?

— Отлично, еще минуту...

В этот момент Михал Экснер едва не вскрикнул, потому что кто-то осторожно похлопал его по плечу.

— Тс-с!

Он послушался и, прячась за колонной, медленно обернулся. У него за спиной, приложив палец к губам, стоял усатый, добродушного вида человек. Жестом он указал через плечо — там было открыто окно в канцелярию замка. Письменный стол, на нем бутылка и бокалы с вином, соленое печенье; в высоком кресле — седоватый человек в черном берете, с очень красным лицом (видимо, от жары). У занавески с подсолнухами стояла светловолосая женщина, загорелая, пышная. Смотрела она приветливо.

Экснер вопросительно показал пальцем на окно.

Усатый кивнул.

Женщина у занавески улыбнулась, сверкнув зубами.

Михал Экснер слегка поклонился, благодаря за оказанную честь.

Ни Богоуш Вок, ни надпоручик Влчек ничего не заметили — окно было скрыто колонной.

Капитан Экснер, не колеблясь, влез через окно в канцелярию замка, за ним последовал управляющий этой средневековой резиденции. Он затворил окно и резким движением задернул занавеску из того же ситца, что и на окошечке, выходящем под арку.

— Благодарю, — облегченно вздохнул Михал Экснер. И с несмелой мальчишеской улыбкой посмотрел в глаза пани Калабовой. — Прошу прощения, я доктор Экснер... Чему обязан? Такой милый заговор...

— Калабова, — представилась она. Муж ее, стоя за спиной у Экснера, закашлялся.

Краснолицый мужчина в черном берете наклонился вперед, приподнимаясь в кресле, и подал Экснеру руку.

— Мое имя — Матейка. Чему обязаны? Не чему, а кому! Вот — милой пани Калабовой. — Он попытался улыбнуться, но был уже пьян, и получилась только кривая ухмылка. — Она заметила вас утром. Когда вас арестовали и вели из парка в город. Вы Рамбоусека... Гм... Или вы просто так сбежали от них и боитесь, что вас снова поймают?