Дитрих пожал англичанину руку и проникновенно заглянул в глаза:

— Прекрасно, лучшего сотрудника я и желать не мог. Спасибо — и до скорой встречи.

Взлетев, немец сделал на самолете вираж. Филмор снизу махал им рукой.

Примерно через полчаса полета внизу показался конвой, и они несколько минут следили за его ленивым передвижением. Хофштадтер заговорил первым:

— Думаю, до первого привала у них не будет никаких проблем. Аванпост не случайно оказался здесь: между генералом Гараем и капитаном Ладжеренцем усложнились отношения. Никто не решится сунуть нос в такую дыру. Там равнину окружают невысокие холмы, и в это время года из-за дождей часто случаются оползни.

Отару взял бинокль, чтобы поглядеть на грузовики:

— Долго мы еще будем их видеть?

— Не очень. — Из-за шума мотора Дитрих почти кричал. — Еще несколько миль — и мы свернем на северо-восток, пересечем Северный Парагвай и окажемся в бразильском небе. Дальше будем двигаться вдоль русла реки до самого Корумба. Возле порта произведем посадку, где встретимся с моей командой. Нам нужно дня на два опередить Артура и Понтичелли. В городе отдохнем и восстановим силы, затем встретим в Суаресе «Горда Рубью» с грузом.

Японец еще несколько секунд наблюдал за колонной, потом перевел взгляд на облака, предвещающие дождь.

В ночном небе Новой Германии [53] между звезд Ориона ярко сверкала Бетельгейзе. В коттедже Хофштадтера стояла тишина. Кроме Фелипы, «ведьмы», как звали ее в деревне, все спали.

Первая карта: четвертый аркан, «Император». Перевернута. [54]

Девушка поднялась со стула с колодой Таро в руке, прикоснулась к карте безымянным пальцем и прошла к другой стороне стола.

Фелипа закрыла глаза, стараясь представить себе лицо Дитриха. Она могла смошенничать со звездами, превратить тирана в праведника, но только по одной причине. И лишь один раз.

Вторая карта: двадцатый аркан, «Суд». [55]

Путь к открытию собственного наследия чуть приоткрылся. Теперь Дитрих снова приблизился к отцу.

Тонкие руки креолки поглаживали края колоды. Она знала, какое изображение откроется следующим. Личность, которая заставит «Императора» признать «Суд». Фелипа улыбнулась и перевернула рубашку. Закрыв глаза, она расположила все три карты треугольником, а когда посмотрела на них, на ее лице появилось довольное выражение.

Третья карта: девятый аркан, «Отшельник». [56]

Молчаливый носитель знания свидетельствует о самопознании. Отару. Эту пару связывают особые отношения. Геометрическое расположение знаков ошибочным не бывает.

Фелипа быстро перемешала колоду. Свеча освещала ее смуглое лицо и длинные пряди курчавых волос. Девушка внимательно следила за движениями пальцев. В полумраке позванивали браслеты. Когда креолка увидела следующий аркан, губы ее сжались в узкую щель и она принялась пристально разглядывать новую фигуру. Поколебавшись, Фелипа медленно положила карту.

Настоящее можно читать как открытую книгу, а вот будущее туманно, его трудно схватить. У грядущего орлиные перья, оно выскальзывает из рук, как призрак. На пару с прошлым его надо расчленять осторожно, вынимая каждую косточку.

Еще один треугольник.

Первая карта: шестнадцатый аркан, «Башня». [57]

Если лезть слишком высоко, то обязательно упадешь. Справедливое наказание для того, кто злоупотребляет знанием.

Сердце ее сжалось от нежности. Она глубоко вздохнула и хотела опять обойти стол, но шулеру судьба, как правило, дает только один шанс. Нужно прочесть остальные арканы, истолковать их и надеяться.

Вдруг отчаянное мяуканье Овилло [58] из сада вернуло ее к действительности. Капли воска стекали в подсвечник, силуэты предметов то уменьшались, то увеличивались в ярком сиянии свечи. Фелипа подошла к окну и увидела маленькую тень, освещенную луной. Кот искал в темноте тайну, которую ищут все кошки.

Креолка вернулась на место.

Вторая карта: первый аркан, «Дурак». [59]

Предательство.

Девушка не дала себе времени подумать. Затаив дыхание, взяла еще одну карту и сложила треугольник.

Третья карта: двадцать первый аркан, «Мир». Перевернутый. [60]

Слеза побежала по щеке. Фелипа застыла и просидела неподвижно до тех пор, пока не угасла свеча и не загорелась заря.

Человек Ни Сычуна, военачальника провинции Аньхой, не понравился парню. То ли Шань Фена оттолкнуло широкое, обожженное солнцем лицо, то ли высокомерие и грубая ирония, с которой проводник обращался с ним всю дорогу, особенно когда не слышал профессор Хофштадтер, «большой начальник», как тот его называл. Шань Фен с семьей переехал в Шанхай очень давно, еще в детстве, и теперь впервые покинул город. Об этом нетрудно было догадаться: всю дорогу с лица парня не сходило изумленное выражение. Но вовсе не потому юноша позволил зазнайке из провинции держать себя за экзотического дурачка.