Но мы ничего не знали о действиях Чарльза Пэррота, ночного сторожа из Нью-Йорка.

Он был достаточно умен, этот Пэррот, но даже глупец заподозрил бы неладное. Представьте сами: Говард в два часа ночи принимает таинственного посетителя — человека, проскользнувшего мимо него в здание в длинном плаще и с лицом, закрытым кашне и глубоко натянутой кепкой. А утром Говарда находят мертвым.

Само по себе это еще не было подозрительным. Но за этим последовало еще кое-что. Во-первых, фатальная попытка Мэри Мартин подкупить его, чтобы он ничего не говорил о ночном визитере. Попытка не удалась, а сама она исчезла. А потом эти мои поиски рано утром. Он еще не сменился со службы, и вид женщины моего возраста, бродящей под дождем вокруг здания и внимательно разглядывающей тротуар, показался ему по меньшей мере необычным.

И, наконец, не менее фатальная просьба Дика Картера в день похорон.

— Кто из них? — спросил Пэррот.

— Темный пиджак и брюки в полоску, — ответил Дик.

— В общем, похож. Лицо я особенно не разглядывал.

Пэррот читал газеты и знал о Саре Гиттингс, о ее убийстве и об убийстве Флоренс. Известно ему было и то, что обе жертвы, когда их нашли, были разуты.

Через день или два он пошел к камердинеру Эвансу.

— Ты видел мистера Говарда, когда он умер? Ну, пока его еще не трогали?

— Видел, — важно заявил Эванс.

— А ноги? У него что-нибудь было на ногах?

— Носки, по-моему, — сказал Эванс. И вследствие того простого и совершенно случайного обстоятельства, что бедный Говард сбросил шлепанцы, поднимая стакан, Пэррот отправился в полицию!

Дальнейшее покрыто тайной. Ближе к концу недели лейтенант из отдела по расследованию убийств нью-йоркской полиции сел на поезд и встретился в нашем городе с инспектором Гаррисоном и окружным прокурором. В понедельник было получено разрешение на негласную эксгумацию и исследование тела Говарда. Никому ничего не сообщали, и даже Кэтрин пребывала в неведении.

Но в результате было установлено, что причиной смерти Говарда Сомерса был не острый сердечный приступ, а цианистый калий, «вероятно, попавший в организм с виски».

Цианистый калий! Говард был простужен и не мог распознать его специфический и очень характерный запах, а Мэри Мартин открыла все окна, чтобы никто ничего не заметил. Открыла окна и разбила стакан.

Они хорошо хранили свои секреты, эти власти. В конце концов, факт убийства не был доказан. Люди с безнадежным состоянием здоровья убивали себя и раньше. Но наши местные власти не хотели отпускать Джима. Джим был в их руках, а теперь у них был и мотив.

Во вторник после полудня, семнадцатого числа, мистер Уэйт посетил прокурора. Думаю, он был напуган, что совсем неудивительно. Из четырех человек, встретившихся в том номере в отеле «Империал», в живых оставался только он один.

Вероятно, он трясся от страха, гадая, сколько времени ему еще отпущено на его короткие поездки для лечения артрита, на приятную во многих отношениях работу в конторе, на гольф и бридж, на обеды с хорошим вином в тесном кругу друзей.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что уйдя от нас тем утром, он сразу же отправился к прокурору и попросил защиты у полиции. Как и в том, что сделав это, он фактически подписал смертный приговор Джиму Блейку. Окружной прокурор выслушал рассказ мистера Уэйта с большим вниманием.

— Что вы сами об этом думаете, Уэйт? Ведь в бумагах Сомерса оставалась еще одна копия завещания.

— Уничтожение завещаний — вполне обычная вещь.

— Так вы думаете, что Гиттингс получила копию завещания для того, чтобы показать ее Блейку, а потом он ее убил?

— Мог. Рассчитывая потом получить вторую копию.

— А потом Гюнтер начала поднимать шум, и ее пришлось устранить?

— Может быть и такое. Не знаю. Все это чертовски подло. Но я не хочу быть следующей жертвой!

— С вами все будет в порядке. Что касается подлости, то таковы почти все мотивы преступлений: жадность, ревность. Подлые мотивы, но очень сильные. Ну что же, полицейский вам не нужен: мы сейчас возьмем эту птичку, и слава Богу. Пресса несколько недель уже просто вопит, мне приходят письма.

Это. было во вторник семнадцатого мая.

В этот вечер прокурор во второй раз вызвал Джима на допрос, а в его отсутствие в доме произвели обыск. Ордер на обыск выписали по надуманному обвинению Амоса в контрабанде спиртного.

В соответствии с ордером обыск формально производили два сотрудника федеральной полиции, но на самом деле всем руководил инспектор Гаррисон. Открывший дверь Амос бурно отрицал всякую причастность к торговле спиртным, но его сразу же повели на второй этаж и начали обыск с комнаты Джима. В ней обнаружили костюм для гольфа и ботинки, в которых, по свидетельству Амоса, Джим выходил в день убийства Сары. Потом ботинки полиция забрала с собой. Также выяснилось, что Джим недавно жег какие-то письма, и инспектор Гаррисон некоторое время на коленях осматривал камин.