Эту перепалку слышали Павел и Нина, голоса супругов ворвались в открытую форточку. Франц с Кларой еще не знали, что в обычно пустовавшем флигеле поселились приезжие.

Франц мало был похож на Артура. Рано разжиревший, вислозадый, с рыхлым угреватым лицом. Белесые глаза его обрамляли жесткие и прямые ресницы. Говорил он фальцетом – возможно, оттого, что его раздражала жена.

– В конце концов, ты принесешь мне почту?! – взвизгнул он, вскакивая с парусинового стульчика.

– Ладно, уймись, сейчас принесу, – сказала Клара и, довольная тем, что вывела мужа из себя, удалилась в дом.

Павел решил воспользоваться моментом, чтобы познакомиться с Францем и передать ему письмо Артура. Он подошел сзади, некоторое время молча рассматривал картину. За неимением натуры художник пользовался фотографиями из журналов – они лежали на стуле в картонной папке.

– Прекрасно! – негромко, но с чувством произнес Павел.

Франц испуганно обернулся, отчего едва не свалился с хрупкого стульчика.

– Кто вы? Что вам надо?

– О, не пугайтесь, господин Штефи! Я друг вашего брата. Меня зовут Пауль Виц. Мы с женой приехали сегодня утром, и ваша матушка поселила нас вот здесь, во флигеле…

Штефи вскинул заплывшие мутно-зеленые глаза на Пауля.

– Я привез вам письмо от Артура.

– Мой брат как был идиотом, таким и остался.

– Не скажите, Артур примерный боец!

«И этот точно такой же кретин», – подумал Франц. Павел достал из кармана френча конверт и передал художнику.

– Не буду вам мешать, понимаю, что значит получить весточку с фронта от близкого человека.

Он пошел во флигель, но вскоре вернулся, держа что-то в руках.

– Я знаю от Артура, что вы хороший художник, и добыл для вас в России вот эту штуку. Надеюсь, вы не откажетесь от моего скромного презента. – С этими словами он протянул Францу большую деревянную коробку.

Франц, оставаясь сидеть на стульчике, скомкал письмо, сунул его в карман куртки и растерянно принял подарок. Открыв крышку, он вскрикнул:

– Да это же чудо, господин Виц! Русские краски! Они делаются из настоящих масел и натуральных красителей. Их не сравнишь с нашими эрзацами!

– Весьма рад, что угодил.

Франц проворно соскочил со стульчика.

– Господин Виц, Артур тоже пишет, что он ваш друг. Извините, я опрометчиво высказался о брате. Я люблю Артура, хотя не одобрял, что он избрал военную карьеру. Но сейчас война. Место настоящего немца – в окопах. Жаль, у меня гипертония, полиартрит и всякие немощи. Однако я помогаю Германии, как могу, вот своей кистью и готов служить вам. – От возбуждения Франц чуть не плясал перед Павлом.

В это время появилась Клара с газетами и конвертом с орлом в левом углу. Оторопевшая женщина замерла на дорожке.

– Дорогая, это Пауль Виц – фронтовой товарищ нашего Артура. Ты посмотри, какие краски он мне подарил.

Павел подошел к Кларе, коснулся губами ее руки:

– Смею надеяться, что и вам понравится мой маленький подарок. Он, как я думаю, как раз предназначен для хорошенькой женщины. – И Павел протянул ей плоский флакончик духов «Коти».

Клара вспыхнула от удовольствия и жеманно, как девочка, сделала книксен.

– Если ваша супруга нуждается в моей помощи…

– Отлично, она будет вам очень признательна, если вы поможете ей уютно устроить наше временное жилище.

Павел взял Клару под руку и повел ее к Нине.

Когда он вернулся к Францу, тот распечатывал депешу, которую принесла ему Клара. На узкой полоске тонкой финской бумаги было отпечатано несколько строк.

– Что-нибудь серьезное? – спросил Павел.

– Нет. Просто господин Йозеф Шрайэдер назначает время сеанса.

– Кто этот Шрайэдер?

– Важный чиновник из полиции. Эти господа желают остаться запечатленными в истории, хотя папа Йозефа и был простым писарем в магистрате. А что делать? Приходится выполнять и такие заказы…

Павел снова стал рассматривать картину. Черное небо, багровый пожар, на холме за кудрявым дубом виднелся город с типично немецкими крышами, даже церковью, которая напоминала мюнхенскую Фрауэнкирхе. Очевидно, таким представлялся Смоленск Штефи. На переднем плане были изображены идущие в атаку танки и прижатые к броне солдаты с перекошенными от ярости лицами.

Франц деловито то там, то сям начал тыкать кистью в полотно. Его вид, нелепая пачкотня развеселили Павла, но он постарался придать голосу изумление:

– Вы настоящий баталист!

– Так себе, – поскромничал Франц. – Пишу для Дома инвалидов. А старички любят аллегории.

– Скажите, ваш чиновник из полиции сможет без особых проволочек дать нам разрешение на временное жительство?

Штефи отложил кисть и вытер тряпкой руки.

– От Йозефа Шрайэдера зависит все! Завтра на сеансе я скажу ему о вас.