Йошка поставил «опель» у парадного. Свет горел лишь в спальне фрау Штефи. Окна мансарды были темными. Обычно Бер так рано не ложился. Йошка бесшумно двинулся к флигелю. Шторы окон были плотно задернуты. Проходя мимо гостиной, он заглянул в дверь, увидел Павла… и Бера. Оба сидели в креслах и, судя по строгим лицам, говорили о чем-то серьезном. Йошка проскользнул в свою кухоньку, лег на кровать, не раздеваясь и не снимая сапог.

Павел нашел в книжном магазине два роскошно изданных альбома о прекрасном среднегерманском городе Галле, где учился и жил адъютант коменданта в Славянске Кай Юбельбах. Обложку одного тома он немного подпортил, будто книга долго валялась на складе. Нина сидела у окна, осваивая уроки вязания. Их изъявила желание давать ей фрау Штефи.

Вдруг на дорожке показалась длинная фигура Березенко. Он был одет в выходную тройку. Павел убрал альбомы в стол.

– Гутен абенд! – проговорил Березенко, старательно выговаривая немецкие слова.

Павел и Нина поднялись навстречу гостю.

– Зетцен зи! – Павел показал на кресло, сам сел напротив.

– Я не отниму у вас много времени. Выполняю просьбу Вилли Айнбиндера. Он крайне нуждается в надежном шофере. Не можете ли вы на время уступить ему вашего денщика?

Понять немецкий Бера было можно, хотя он проглатывал некоторые артикли и не везде правильно ставил ударения.

– Как же мы обойдемся без него? – Павел растерянно посмотрел на Нину.

– У нас он будет занят самую малость. Отвезет меня и капитана к месту работы за город на ферму и до вечера будет свободным. Правда, иногда может понадобиться среди дня – Айнбиндер уезжает за продукцией на завод. Но такое случается не чаще раза в неделю.

– Пожалуй… соглашусь, – задумчиво произнес Павел. – Надеюсь, жена не станет возражать?

– Делай как знаешь, – сказала Нина. – Я принесу вам кофе.

– Спасибо, не надо, – запротестовал Березенко.

– Не думайте, что я предложу вам эрзац. Это будет кофе настоящий, – тоном, не допускающим возражений, проговорила Нина.

Через минуту она вошла с кофейником, чашками и ломтиками хлеба с салом, остро пахнувшим чесноком и перцем.

– Сало с Украины. – На последнем слове Нина сделала ударение.

Сухощавое лицо Березенко стало бледнеть. Нина поняла, что теперь мужчин следует оставить одних. Березенко молча оглядел стол, непривычно щедрый для немцев. Натуральный сахар и сало стоили в Германии больших денег.

– Ешьте, Анатолий Фомич, – чуть слышно проговорил Павел по-русски. – Немецкий, я вижу, вы еще не совсем освоили, нам легче будет вести речь на родном языке…

Павел встал, подошел к полке, достал папку с бумагами, в одном из отделений нашел открытку и протянул Березенко.

У того задрожали руки. Он узнал репродукцию с картины Куинджи «Днепр при луне». Когда-то мать купила чуть не десяток таких открыток.

– Как видите, здесь нет почтовых штемпелей.

– Я уже получал подобное…

– Это сделано по моему приказанию.

Павел отошел к окну, пока Березенко читал. В открытке не было ничего такого, что могло бы вызвать подозрения у немцев. Были материнская любовь и надежда увидеть сына. В конце Марина Васильевна приписала: «Тот, кто передаст открытку, заслуживает полного доверия».

Когда Павел обернулся, Березенко, вцепившись в подлокотники, пытался удержать слезы. Наконец он спросил:

– Вы видели мать?

– Я – нет. Видел Грач. А живет она, думаю, как и все в оккупации. Людей сплотила одна беда. Помогают чем могут.

– У вас есть что-нибудь выпить?

– Шнапс, вино, коньяк?

– Все равно. Я никогда не пил.

– Тогда валерьянки.

Павел достал из буфета флакончик, отсчитал сорок капель, подал рюмку Березенко:

– Успокойтесь и закусите получше.

Березенко заставил себя поесть.

– Вправду говорят, нет ничего вкусней хлеба с родины…

– Скажите, когда вы узнали от Фехнера о трубе с прицелом, то сразу сообщили Грачу?

– Мне показалась эта новость важной, – ответил Березенко. – Как раз в праздник мужской свободы я обедал в «Альтказе» и напротив меня сел пьяный молодой человек болезненного вида. Это было в мой первый приезд в Розенхейм, я лишь знал, что надо искать для этой трубы особо прочный и легкий сплав, но не представлял, для чего она предназначалась. Понял потом.

– В письме, что передал вам мой товарищ, были такие строки. «Это будет человек со шрамом на левой руке». Так вот, – Павел засучил рукав и показал на зарубцевавшуюся рану, одну из тех, что причинил ему «фауст».

– Я уже догадался. Что от меня требуется?

– Чертежи и расчеты по «фаустпатрону».

– У меня есть только расчеты по надежности стволов. Принцип работы оружия могу объяснить лишь в общих чертах.

– Когда сможете приготовить материал?

– Постараюсь сделать как можно скорей.