– В моем распоряжении два дня.

– Но там будет много условных обозначений, терминов…

– Как-нибудь разберемся.

Березенко отвел взгляд в сторону:

– Поначалу я думал, мои исследования далеки от политики.

– Любое дело – это политика. Во время войны – особенно. Вы, конечно, понимаете: скоро фашистам конец. Но они могут отдалить час гибели, совершенствуя свое оружие. Нам еще важно знать, что производит БМВ в данный момент, когда новые модели пойдут в серию, какие разработки ведутся в исследовательской лаборатории… Но сначала сделайте все, связанное с «фаустом».

Павел слышал, как проурчал мотор, как пробрался в свою каморку Йошка, но виду не подал.

– Если бы вы знали, как мне здесь трудно, – опустил голову Березенко.

– Что поделаешь, Анатолий Фомич… Миллионы людей, в том числе и ваша мать, сейчас борются. Надо вынести и это… Только будьте предельно осторожны. Теперь вы особенно нужны Родине. Связного вы знаете. В случае чего, действуйте через него.

Проводив Березенко, Павел позвал Йошку. Тот рассказал о готовности Фехнера достать детали «фауста». Они пригодятся, поскольку Березенко не знал их назначения.

– Мы на острие ножа. Завтра я добываю проездные документы и ты… – Павел взглянул на Нину, – …уезжаешь в Дрезден, увезешь те сведения, что удалось добыть. Мы задержимся на несколько дней.

Нина замотала головой, но Павел сказал строже:

– Так надо. Все, что могла сделать, ты выполнила. Остальное предоставь нам.

Капитан полиции Каппе получил ответы на запросы о Пауле и Нине Виц. Все данные в анкетах совпадали с объективными сведениями. Бывший майор вермахта, уволенный из армии по тяжелому ранению, является в Донбассе представителем фирмы «Демаг АГ». Нина Виц, урожденная Цаддах, засвидетельствована в протестантской церкви Штутгарта 10 февраля 1923 года. Работала сестрой милосердия в госпитале № 942, где и познакомилась с находившимся на излечении будущим мужем.

Не вызывавшие подозрений объективки удовлетворили Каппе. Супругам Виц, по-видимому, благоволил его непосредственный начальник Йозеф Шрайэдер, и капитану не хотелось доставлять начальству неприятности. А тут еще явился собственной персоной Пауль Виц. Он попросил сделать отметку об убытии и выдать требование на проезд в Славянск.

– Недавно приехали и вдруг уезжаете? – удивился Каппе.

– Вы же знаете, на юге России сложилась для нас неблагоприятная обстановка. Нужно срочно заняться эвакуацией в рейх имущества, хотя бы того, что уцелело после наступления русских.

– Весьма сожалею, что вам не удалось как следует отдохнуть.

Каппе еще раз внимательно просмотрел все документы. Оформлены они были правильно. Вздохнув, он поставил дату, печати и выдал требования на железнодорожные билеты.

С некоторой ноткой злорадства Каппе позвонил Лютцу, сообщил о результатах проверки. Лютц поблагодарил и решил подстегнуть Бера своим методом. Он был уверен, что русский, находясь в святая святых фирмы – исследовательской лаборатории, все же не отдавался работе полностью. Ради чего он должен стараться, выступая, как ни верти, против своих соотечественников? Арбайтсфюрер читал переписку Бера с матерью, искал в них потаенный смысл или шифр, отдавал на экспертизу в криминальную полицию. Ни в одном письме не обнаруживалось даже намека на тайнопись или иносказание. И все же его одолевало какое-то смутное беспокойство.

Выбрав время, он снова поехал в Розенхейм. Здесь он появился поздно вечером, сразу прошел в мансарду.

– Как работается? – спросил он, поздоровавшись.

– Пока плохо, – отозвался Бер, удивившись позднему гостю.

– Вас не устраивает пансион? Или не хватает денег на удовольствия?

– Какие удовольствия? Я к ним не привык… Уж не подозреваете ли вы меня в недостаточном усердии?

– Но почему нет результатов?!

– Слишком сложная задача.

– Ну, ну! – поджав губы, проговорил Лютц. – Старайтесь! Пути в Россию вам нет. То, что вы делаете, выйдет далеко за границы рейха. Каких бы убеждений ни придерживались ученые, их открытия в итоге преодолевают государственные рубежи. Изобрел Джеймс Уатт паровую машину – и скоро все народы воспользовались волшебной силой пара. Томас Эдисон открыл электричество – и повсюду в мире зажглись его лампочки. Луи Блерио взлетел на аэроплане. Аппарат мог бы стать принадлежностью одной Франции, но тут же его идеи использовали Эрнст Хейнкель и Гуго Юнкерс и далее ваши русские Борис Юрьев и Андрей Туполев… Вы поняли мою мысль? Поэтому не считайте, что вы служите только нам, немцам.

«Э, нет, арбайтсфюрер, – подумал Березенко. – Сейчас промышленная идея – это пуля, бомба, снаряд. Прав посланец оттуда, из России, когда сказал, что сейчас нет нейтральной науки. У нее должно быть сердце».

Уходя, Лютц проговорил мягче:

– Мы очень надеемся на вас, Бер. Время не ждет.

Березенко проследил, куда пойдет Лютц. Тот подошел к флигелю, но увидев, что в окнах нет света, повернул к воротам.

Анатолий Фомич сел за стол и взялся за перо. Еще никогда в жизни он не испытывал такого подъема. Цифры, названия, расчеты, рецепты сплавов, имена, марки металлов, характеристики, проблемы – все держал он в памяти. Особое место заняло описание «фаустпатрона» – сопроводительное письмо, где не было ни одного лишнего слова, заняло страниц пять. Однако полной картины этого оружия не получилось. Он не мог сказать, почему первый образец весит более пяти килограммов, а второй – три с четвертью килограмма, чем закрепляется чека, как устроен стреляющий механизм, как снимается он с предохранителя и ставится на боевой взвод, для чего служит головка винта… Многого в конструкции «фауста» он не знал.

Работу Березенко закончил к утру. В доме все спали. Останавливаясь и прислушиваясь, Анатолий Фомич бесшумно спустился вниз, тихо открыл дверь в парадном и быстро пошел по тропинке к флигелю.

Настал день, когда должна была завершиться операция, которую Йошка договорился провести вместе с Ахимом Фехнером.

Айнбиндер тяжело опустился на сиденье и приказал ехать на завод Ноеля Хохмайстера.

– Разрешите закурить? – спросил Йошка.