— Рада видеть офицеров славной гвардии Российской! — заговорила императрица. — Рада приветствовать мою лейб-гвардию, что славой бессмертной себя покрыла в войне с турками и татарами. И все вы будете за службы свои мною отмечены, господа офицеры! А сейчас я хочу вас из своих рук венгерским вином потчевать!

И стала Анна у большой бочки с вином оделять каждого подошедшего офицера чашею вина. Они угощение принимали и руку императрицы целовали…

Андрей Хрущев стоял вдалеке от императрицы рядом с архитектором Еропкиным.

— Наш Артемий при самой императрице! Даже впереди Остермана.

— Входит в большой фавор. Может и выйдет из этого что-то. Не зря мои строители Ледяной дворец строили. Получился такой, что загляденье прямо. Будут помнить Еропкина.

— Скоро показывать его царице станут?

— Скоро. Вот последние скульптуры установим, и разные мелочи завершим и все.

— Сегодня во дворце вечером торжественный прием. Государыня станет генералов награждать.

— Мне приглашение Артемий дал. А ты будешь ли во дворце?

— Буду. И мне приглашение Петрович выхлопотал….

Недалеко от Хрущова и Еропкина находился незаметный и вездесущий Лейба Либман. Он не пропустил ни слова из сказанного этими господами.

"В фавор мечтает войти Волынский в небывалый, — про себя думал Либман. — Он на место Бирона подле императрицы метит. И широко шагает этот русский ворюга. А после свадьбы в Ледяном дворце его положение может лишь упрочиться. Ведь Анне нужен регент, что положение Анны Леопольдовны укрепить сможет. А, если подумать, то лучше Волынского и не сыскать. А возвышение Волынского сие смерть для меня и еще для многих, кто у подножия трона ныне обретаются".

Либман понимал что ему есть про сто подумать….

Пьетро Мира высматривал среди толпы женщин Марию Дорио. И нашел её. На Марии была великолепная беличья шубка с серебряным позументом, и кокетливая шапочка, отороченная мехом черно-бурой лисы (в галерее было холодно). И рядом с ней, как всегда, стоял с гордым видом капельмейстер итальянской капеллы сеньор Франческо Арайя.

— Высмотрел свою милую? — спросил кто-то за спиной у Педрилло.

Пьетро обернулся и увидел рядом улыбавшуюся физиономию Кульковского.

— Ты снова здесь?

— А где мне быть? Коли я желаю тебе услугу оказать.

— Мне? — не понял Кульковского Мира.

— Ну не токмо тебе, но и твоему господину герцогу.

— А отчего ты такое время для своей услуги выбрал? Али во дворце ты меня не видишь? Вчера только виделись вечером.

— При дворе слишком много ушей и глаз. И они все слушают и все высматривают. Так вот слушай меня, Адамка, повторять не стану. Видишь нашего фельдмаршала, что от гордости так и раздувается?

— Которого из фельдмаршалов?

— Миниха естественно. Он ведь себя главной фигурой здесь мнит. И я могу тебе сказать, что ему от матушки-государыни просить угодно будет. Ведь императрица обещала его наградить, как он того попросит за взятие Хотина.

— И что же он попросит? Голову Бирона? — усмехнулся Пьетро.

— Корону герцога Украины.

— Но там разве есть герцоги?

— Миних желает быть первым. Передай это своему господину, Адамка. Пусть он знает, что Кульковский многое может для него разузнать…

Бирон сказал Анне о намерении Миниха, сделать его герцогом. Императрица тому только рассмеялась. Немцу Миниху стать герцогом Украины?

— Дак в Малороссии и своего гетмана малороссы не слушают. А кто его там почитать станет? Он желает стать герцогом без герцогства?

— Ему нужна не корона Украины, Анхен, — сказал Бирон. — Ему нужно именоваться владетельным герцогом. Тогда он может претендовать на регентство. Ведь он не русский. И регентом может стать, будучи приближен к особам владетельным.

— Российской империи регентом? — спросила Анна уже сурово. — Но я еще жива, Эрнест!

— Но многие уже делят власть, Анхен. Многие считают, что не долговечна ты.

— Многие это кто?

— Миних жаждет власти при Анне Леопольдовне. И Волынский также!

— Снова ты про Волынского, Эрнест! И Остерман постоянно мне про него гадости говорит. Ты за драку в твоей приемной на него столь обижен?

— Я ему доверял, и я ему много раз помогал! Когда его судили за воровство, я за него перед тобой слово замолвил. Кто протолкнул его в кабинет-министры? Я! Либман мне сколь раз говорил, что Волынский вор, негодяй и предатель! Я ему не верил. Либман говорил, что Волынский рвется к власти. Я не верил! Но нынче вижу — прав был мой фактор Лейба.