– В каком деле, Таня? Ты думаешь, что один палач определяет политику в стране? Думаешь, без этого человека царь Иван станет добрее и милостивее? Чушь! Мы должны ликвидировать Океан Сунн, эту проклятую реальность Парадокса. Ведь его не должно существовать. Понимаешь? Не должно. Но ведьма совместила семь измерений и создала его. И нас с тобой предстоит это разрушить. Вот о чем стоит думать.

– Но все же…

– Таня, ты помнишь, что нас ждет, если мы проиграем? То есть если этот матрос с бородой не попадет на родину, домой, в свое время?

– Даже подумать страшно.

– Вот и думай о деле, а не забивай себе голову всякой ерундой.

Игорь вышел из каюты на палубу.

Матросы занимались своими обычными делами. У мачты на бухте каната сидел бородатый человек в длинной рубахе препоясанной веревкой.

"Это очевидно тот самый русский, о котором говорила Таня" – подумал Игорь.

Он подошел к нему и обратился по-русски:

– Приветствую вас. Вы русский?

Тот поднял голову и, смерив Игоря взглядом с ног до головы, произнес:

– Православный?

– Да. Я тоже русский, но немного из другого времени.

– Здесь таких много. Все мы из разных времен. Я при батюшке государе Иване Васильевиче в опричниках состоял. Меня сам Григорий Лукьянович Скуратов ценил и доверял мне. Слыхал про такого?

– Как не слыхать. Малюта Скуратов – лютый палач Ивана Грозного.

– Палач говоришь? Он головы ворогам государевым рубил. Много измены боярской вывел со святой Руси. Ох, много. Но нужно было во сто крат больше. А ты, вьюнош, уже после царя Ивана родился то?

– Много позже. О нем только слава недобрая осталась.

– Слава это все пустое. Люди завсегда все переврут как им выгодно. А с тобой что за краля такая? Из немцев?

– Нет. Она тоже русская.

– Русская? А вроде на нашу бабу совсем не похожа, – матрос подвинулся и предложил Игорю место рядом. – Наши то бабы, знаешь какие? Все красавицы, хоть на подбор. Дородные.

– Ну, это в ваше время дородность считалась за красоту. А у нас в моде, такие как Таня. Так её зовут.

– Имя наше. Природное. Русское. У меня меньшая дочь Татьяна, в аккурат, в день Святой Татьяны народилась. Но моя девка краше. Хоть и мала ещё. У бабы должно быть, за что подержаться.

– Все изменилось у нас в будущем. Мир изменился и женщины тоже.

– А бороды ты не носишь, это тоже у вас все так?

– Да. Борода теперь редкость.

– Вона как! И все с босыми рылами? Стыдобушка.

Они посидели немного молча, смотря на море, а затем матрос представился:

– Меня зовут Архипом.

– А я Игорь. А ты давно на этом корабле?

– А кто его знает? Здесь дни не считаны. Матросы бают, что ты освободить нас пришел со своей девкой. Так?

– Да. Мы попытаемся вас вернуть домой.

– Хорошо бы, – мечтательно произнес он. – Я бы в Успенском соборе вот такую свечу поставил за твое здоровье. Я ведь сюда за жадность свою попал. Злато возлюбил более бога. Вот и наказал меня господь за грехи. Но, по-правде сказать, не я один грабил то. Сам Малюта Скуратов хапал будь здоров. Мои товарищи не пример более меня брали. А страдаю я. Но я не жалуюсь. Не подумай. Все наказания от бога приму безропотно.

– А как ты попал сюда, Архип?

– Послал меня Григорий Лукьянович с царским поручением в Нарву к воеводе тамошнему боярскому сыну Тимофею Сбитневу. Я письмо доставил и напросился вместе с начальником морской стражи Федором Рыжиковым в море вдогонку за корсарским кораблем короля Сигзмунда. Мы тот корабль полонили, а матросов его перевешали. Рыжиков назначил меня среди матросов на пленный корабль. Но до Нарвы мы так и не дошли. Налетела буря и попали мы в это таинственное море. Два месяца мы болтались в нем. Припасы у нас кончились. Собственные сапоги резали на полосы и варили. Все мои товарищи померли. Смилостивился над ними господь и послал им смерть. Как раз, в аккурат в тот день, когда помер последний мой товарищ по несчастью Ванюха Постник, я увидел Черный корабль в первый раз. От этого корабля веяло холодом могилы. А к его большой мачте был прибит человек! Я стал молиться господу и адский корабль ушел. А затем, на следующий день меня подобрала эта посудина, и я стал здесь матросом. Капитан Фарагуд подбирает всех изгнанников. И все перед тем как сюда попасть, видели Черный корабль. Наш Михель из Амстердама называет его Летучий голландец.

– Грустная история.

– Грустная, это не то слово, вьюнош. Это страшная история. Но скажу тебе по правде, попасть матросом на Черный корабль в сто крат страшнее. А ты, правда, добровольно пойдешь на этот корабль?

– Пойду, Архип. У меня нет выбора. Я должен снять заклятие и разрушить чары ведьм. И Татьяна пойдет со мной. Это наша работа.

– А с руками у тебя что, парень? Я все хотел спросить, да было недосуг за разговором.

– Это трудно объяснить, Архип. Мне их дали, когда я лишился своих и стал калекой.