Шрифт:
Мы, социальные психологи, непрерывно сражаемся с силой красочных доступных историй («Да, но я знаю человека, который...»). В одном из интервью во время радиопередачи эволюционный психолог Сандра Скарр вспоминает восемь исследовательских работ, обобщающих данные по тысячам семей в четырех странах — все они сходились на том, что работа матери не наносит вреда детям У другого микрофона в радиостудии находился автор, предлагающий «интуитивные доказательства» в виде нескольких коротких историй о напряжении в семьях, где были работающие матери. Для ведущего и слушатетей, звонивших на радиостанцию, статистические доказательства и истории были, в лучшем случае, равноценны. И так обстоят дела всегда. Убийство подростков в школе «Columbine High School» заставило людей поверить в то, что в конце 1990-х гг. в среде подростков произошел взрыв насилия, хотя на самом деле именно в это время он пошел на спад (но продолжал превышать показатели, зарегистрированные за 50 лет до этого). Более того, хотя ужас от убийства 12 подростков заставил американцев ломать голову над вопросом «Что же происходит с Америкой?», мы должны задавать этот вопрос каждый день, учитывая, что в среднем за день из огнестрельного оружия убивают 12 американских детей. За последние 20 лет от пуль погибли около 80 тысяч американских детей. Должны ли мы рыдать по поводу смерти Кэсси Берналл и ее друзей в шкальной библиотеке в «Columbine High School» и забывать при этом о «простой статистике» — остальных 79 988 убитых подростках? Возможно, Бертран Рассел был прав, высказав следующее предположение: «Признаком цивилизованного человека является способность посмотреть на колонку цифр и заплакать».
Признавая силу историй и истину чисел, давайте вспомним наконец о маленькой девочке Джессике Макклюри, которая в 1987 г. упала в колодец в Техасе. В течение трех дней, пока она пребывала в этой ловушке, внимание сотен миллионов людей во всем мире было приковано к Джессике и ее спасению. Мы беспокоились: удастся ли спасти жизнь ребенку? В течение тех же самых трех дней более 100 тысяч неизвестных детей — просто колонка цифр в одном из отчетов ВОЗ — умерли от голода, поноса и болезней. Сто тысяч Джессик Макклюри умерли, и мало кто из нас оплакивал их. Те, кто собирает деньга для фондов, помогающих больным и голодающим, понимают это. Не взывайте к чему-то абстрактному вроде миллионов голодающих людей. Люди не склонны плакать по такому поводу. Вместо этого лучше рассказать одну историю реального голодного ребенка.
Обрамление
Другая проверка нашей рациональности заключается в том, чтобы задать один и тот же вопрос, сформулированный двумя различными, но логически идентичными способами, и выяснить, будет ли дан на них один и тот же ответ. Доктор Джонс рассказывает своему пациенту Джону о том, что 10% людей умирают во время плановых операций. Тем временем в другом кабинете доктор Смит говорит своей пациентке Джоан, что 90% пациентов, перенесших эту операцию, выживают. Учитывая идентичность полученной информации, будут ли Джон и Джоан одинаково согласны на операцию? Если они отреагируют подобно большинству участников экспериментов, то Джон интуитивно будет чувствовать большую тревогу после того, как узнает, что 10% умирают.Даже доктора выяснили, что лучше рекомендовать операцию, после которой выживают 93% пациентов, чем ту, показатель смертности которой составляет 7%.
Нам уже давно известно, что подбор слов при проведении опросов может повлиять на ответы. Во время одного подсчета голосов 23% американцев сказали, что правительство тратит слишком много средств на «помощь неимущим». Однако 53% считали, что правительство тратит слишком много на социальные пособия. Большинство людей относятся положительно к «урезанию помощи иностранным государствам» и увеличению расходов на «оказание помощи голодающим в других странах». «Запрещение чего-либо» может быть равноценно «неразрешению» этого. В 1940 г. 54% американцев заявили, что мы должны запретить антидемократические речи, а 75% — что мы не должны разрешать их. Имеют ли эти формулировки несколько различные нюансы значения? В недавних исследованиях «эффекта обрамления» чередовали слова, которые были синонимами. Потребители интуитивно испытывали большую симпатию к говяжьему фаршу, постному на 75%, чем тому, который содержал 25% жира. Люди выражают большее удивление, когда узнают, что какое-то событие происходит в 1 случае из 20, чем в 10 случаях из 200, но при этом с большей готовностью делают ставки, если шансы составляют 10 из 100, а не 1 из 10. Девять из десяти учащихся колледжей считают, что презерватив эффективно защищает от заражения ВИЧ, если «показатель успеха составляет 95%», но только 4 учащихся считают презерватив эффективным средством защиты, если «показатель неудач составляет 5%».
Вы замечали, как эффект обрамления влияет на повседневное поведение потребителей? Некоторые магазины (и большинство авиакомпаний) делают огромные наценки на свои обычные цены, чтобы можно было предложить гигантские скидки на частых «распродажах». Если в магазине X цена CD-плеера снизилась с S300 до $200, то это кажется более выгодной покупкой, чем приобретение точно такого же плеера в магазине У, где он постоянно продается по одной и той же цене $200. Люди могут согласиться с повышением зарплаты на 5% в условиях 12%-ной инфляции, однако протестуют против урезания зарплаты на 7% во время нулевой инфляции. Мой зубной врач не назначает дополнительную плату, если мы платим позже; она дает 5%-ную скидку, если мы оплачиваем визит сразу же и наличными. Она достаточно умна, чтобы понять, что плата, преподнесенная как возможная утраченная скидка, интуитивно вызывает меньшее раздражение, чем дополнительная плата, хотя по сути дела это одно и то же.
Наши резко меняющиеся суждения снова напоминают нам о границах нашей интуиции. Интуитивные реакции быстры и экономны, но иногда иррациональны. Люди, понимающие силу эффекта обрамления, могут использовать его для
того, чтобы повлиять на принятие решений. Молодой монах получил резкий отказ, когда спросил, можно ли ему курить во время молитвы. «Задай другой вопрос, — посоветовал ему знающий товарищ. — Спроси, можешь ли ты молиться в то время, когда куришь».
Доказательства действенности интуиции
Зрение слепых(реагирование на зрительные стимулы при слепоте) и прозопагнозия(неспособность распознавать лица) — способность людей с повреждениями головного мозга «видеть невидимое», когда их тела реагируют на вещи и лица, не распознаваемые на уровне сознания.
Повседневное восприятие —мгновенная параллельная обработка и интеграция сложных информационных потоков.
Автоматическая обработка информации —когнитивный автопилот, который, в основном, ведет нас по жизни.
Интуитивное научение маленьких детей —обучение языку и основам физики.
Правополушарное мышление —люди с расщепленным мозгом демонстрируют знания, которые не способны вербапизировать.
Имплицитная память — обучение тому, как что-то делать без знания того, что ты знаешь это.
Разделенное внимание и прайминг — автоматическая обработка информации «наблюдателями радара, установленного в подвале».
Тонкие срезы —выявление качеств на основе наблюдения поведения в течение всего лишь нескольких секунд.
Двойная система аттитюдов — поскольку у нас два способа познания (бессознательный и сознательный) и два способа запоминания (имплицитный и эксплицитный), мы реагируем установками на интуитивном («нутром чую») и рациональном уровнях.
Социальный и эмоциональный интеллект — интуитивное ноу-хау, позволяющее понимать и управлять собой в социальных ситуациях, а также воспринимать и выражать эмоции.
Мудрость тела —когда нужна мгновенная реакция, эмоциональные пути головного мозга проходят вне его коры; иногда предчувствия предшествуют рациональному пониманию.
Социальная интуиция —наши спонтанные умозаключения относительно качеств человека, моральная интуиция, заразительность настроения и точность эмпатии (сочувствия).
Интуитивный опыт-явления бессознательного обучения, обучения экспертов, неявного понимания и выдающихся способностей нашего тела.
Творчество (креативность) —временами спонтанное появление новых и ценных идей.
Эвристика — те ментальные «короткие пути» и практические правила, которые обычно прекрасно работают.
Дюжина интуитивных заблуждений
Конструирование воспоминаний —под воздействием нашего нынешнего настроения и дезинформации мы можем формировать ложные воспоминания и давать сомнительные свидетельские показания.
Неверное истолкование своего собственного ума — зачастую мы не знаем, почему мы делаем то, что делаем.
Неверное истолкование своих собственных чувств — мы скверно предсказываем интенсивность и продолжительность своих собственных эмоций.
Ложные предсказания своего собственного поведения — наши интуитивные предсказания по поводу самих себя зачастую оказываются совершенно беспочвенными.
Искажения взгляда назад — оглядываясь назад на события, мы исходим из ложной предпосылки о том, что всегда знали, что именно этим все и кончится.
Защитные самооценочные искажения — самыми разными способами мы демонстрируем раздутую самооценку.
Чрезмерная самоуверенность — наши интуитивные оценки своих собственных знаний обычно отличаются не столько правильностью, сколько уверенностью.
Фундаментальная ошибка атрибуции — мы приписываем поведение других их склонностям, принижая значение незамеченных обстоятельств ситуации.
Устойчивость убеждений и ошибка подтверждения — отчасти вследствие того, что мы предпочитаем подтверждать информацию, убеждения зачастую сохраняются даже после того, как дискредитированы их основания.
Репрезентативность и доступность —быстрая и экономичная эвристика становится поспешной и «грязной», если ведет нас к нелогичным и неправильным суждениям.
Эффект обрамления — суждения меняются на прямо противоположные в зависимости от того, как подается один и тот же фрагмент информации.
Иллюзия корреляции — интуитивное восприятие связи там, где она отсутствует.
Сильные стороны и опасности интуиции
О сильных и провальных сторонах интуиции можно говорить до бесконечности. Но я уверен, что этих шести глав достаточно для того, чтобы подтвердить две великие идеи современной психологии — то, что нашей жизнью в гораздо большей степени, нежели мы осознаем, руководит «подземное» интуитивное мышление и что наша интуиция, хотя и чрезвычайно эффективная с точки зрения быстродействия, зачастую приводит к совершению ошибок, которые мы должны понимать. Следовательно, интуиция — наша способность к непосредственному, прямому знанию до рационального анализа — представляет собой удивительный потенциал, но одновременно чревата удивительными опасностями. Человеческий разум поразительным образом демонстрирует нам свои тонкие, неописуемые возможности, а также те свойства, которые вынудили Мадлену Л'Энгл заявить: «Голый разум — чрезвычайно неточный инструмент».