Я порылась в кармане в поисках ключей и в отчаянии прошипела:

— Держись, солдат, не смей терять сознание!

Лямка сумки больно впилась в одно плечо, а на второе давила здоровая рука Грейвса. Я чувствовала себя Атлантом, держащим небо, и устала так, что хуже не бывает. Болело абсолютно все: спина, бока, ноги, руки. При каждом вдохе меня пронзала острая боль.

Наконец-то удалось отыскать замочную скважину. После двух попыток, которые сопровождались потоком грязных ругательств, мне удалось открыть замок. Я широко распахнула дверь и уловила смрад, оставшийся от разлагающегося зомби. Впрочем, уже не настолько сильный, особенно учитывая, какой дрянью несло от нас самих. Дом наверняка проветрился через дыру в задней двери.

Грейвс на пороге споткнулся. Я прислонила его к стене, закрыла дверь на замок и, взяв наизготовку пистолет, обошла все комнаты, как учил папа. Мы с ним тренировались в каждом новом доме, обследуя удобные позиции для укрытия и ведения ответного огня по потенциальному противнику. Иногда я одна занималась обходом, а папа засекал время на секундомере. Когда мы вселились в этот дом, я обошла его на скорость три или четыре раза — достаточно, если занимаешься подобным делом годами.

В гостиной царил беспорядок. Единственным напоминанием о зомби служили лохмотья грязной одежды да россыпи черного пепла, которые горкой лежали на ковре. На стене остались следы от пуль, один из которых я даже не заметила в тот жуткий день.

Немного шпаклевки, сверху замазать краской, и никто ничего не заметит.

Вздрогнув от нахлынувших воспоминаний, я горестно вздохнула и снова чуть не расплакалась. Опять потекли сопли. Я вытерла их мокрым рукавом куртки и продолжила осмотр дома.

В полумраке кухня казалась незнакомой, к тому же она сильно выстудилась. Задняя дверь висела на петлях, а посредине зияла огромная пробитая дыра. Кажется, в гараже есть фанера — надо забить дыру и завесить одеялом, чтобы не так сильно дуло. На закрытой веранде было темно и холодно, а пахло, как в земляном погребе. Удивительно, но стеклянная дверь осталась целой. Правда, в открытую щель набилось немало снега. Пришлось навалиться всем телом на дверь, прежде чем она закрылась. Подпереть бы чем, да под руками нет ничего подходящего. Одна надежда, что к утру ее занесет снаружи снегом и она не откроется, если повезет. И потом я еще второй этаж не осмотрела. Вдруг придется удирать из дому, а дверь закрыта или подперта?!

Наверху все осталось без изменений с момента моего бегства. Комнаты застыли в гробовой тишине.

Было тихо, как на кладбище!

Внизу в полусознательном состоянии лежал Грейвс. — Недурно живете, — промямлил он, еле слышно выговаривая слова.

Мне не нравилось, что он совсем ослаб, а губы посинели еще сильнее. На посеревшей коже выступили крупные капли пота, а глаза из-за расширенных до предела зрачков — даже радужки не видно — казались бездонными колодцами.

Я заперла парадную дверь и где уговорами, а где силой потащила Грейвса наверх по лестнице. На последней ступеньке с меня градом катил пот, а впереди нас ожидал мучительный процесс раздевания. Я стягивала с парня мокрую одежду вплоть до трусов, не обращая внимания на его нервное хихиканье. Потом он забрался под одеяло, закрыл глаза и, неровно дыша, как уставший ребенок, вскоре вырубился.

Я сбросила с плеча сумку, сняла куртку и разделась до нижнего белья. Главное, скорее согреться! Что до Грейвса, вряд ли он умрет от переохлаждения: укус оборотня вызывает повышение температуры тела.

Ага, представь, проснется он оборотнем и разорвет тебе глотку?!

Мысли разбегались в разные стороны, никак не желая собираться воедино. Я продрогла так, что зуб на зуб не попадал! Плохой знак! А еще меня валила с ног страшная усталость.

Забравшись в постель, я подоткнула под себя одеяла и, дрожа всем телом, прижалась к Грейвсу. Он был холодный как лед — впрочем, я не лучше — и снова начал стонать от боли. Сообразив, что лежу головой на его плече, я осторожно подвинулась в сторону, чтобы не тревожить рану. Повязка из разорванной рубашки пропиталась чем-то мокрым и липким.

— Что т-ты д-делаешь?

Язык еле ворочался у него во рту. Надеюсь, Грейвс не превратится сейчас в волка. Его кожа, по крайней мере, пока оставалась ровной и гладкой.

Оборотни, которых мне раньше доводилось видеть только в зеркале заднего вида, похожи на зловещие тени. В барах, куда захаживают обитатели Истинного мира, они выглядят совсем как обычные люди. Да уж, чудны, Господи, творения твои!

Если Грейвс станет оборотнем…

Додумать я не успела. В одно мгновение все тело налилось свинцом, а веки закрылись сами собой. Если мы оба умрем от переохлаждения, то, по крайней мере, по понятной науке причине.

Грейвс беспокойно зашевелился, потом затих. Появление волос на теле и хруст деформирующихся костей обязательно выдаст начало превращения в оборотня. Папа рассказывал и про жуткий хруст, и про безумное рычание, и про покрывающееся шерстью тело.

Боже, только бы не дошло до этого! Из груди вырвался долгий судорожный вздох:

— Я тебя согреваю.

— Господи! — Глаза Грейвса закрылись, несмотря на все старания не заснуть. — Ты ведь сама как ледышка!

— Ты не лучше.

Пистолет лежал на тумбочке. Когда кости начнут деформироваться, Грейвс наверняка закричит от боли, а у меня будет достаточно времени, чтобы решить проблему с новообращенным зверем.

Дрю, сейчас же соберись с мыслями!

Легко сказать, труднее сделать. Я так устала…

Снаружи завывал зимний ветер, но в доме стояла тишина. Заледеневшие от холода руки и ноги горели огнем, постепенно согреваясь. Боль острыми иглами пронизывала все тело до костей. Надеюсь, мы не отморозили пальцы. Все же мороз был не такой сильный.

Что делать?! Мысли путаются, а голова кажется набитой ватой. Надо скорее согреть Грейвса и пойти заделать дыру в задней двери. Вдруг стеклянная дверь не выдержит напора ветра и веранду занесет снегом? Потребуется много времени, прежде чем удастся расчистить ее…