— Конечно, а почему ты подумала, что что-то не так?

— Скоро одиннадцать вечера, а тебя до сих пор нет. Мы с малышкой волнуемся, — тихо произнесла Роуз.

Она радовалась, что теперь я постоянно ночевал дома, но, когда я задерживался, она боялась сказать об этом, видимо думая, что это подтолкнет меня к тому поведению, что я демонстрировал до рождения дочери. Я так и не сказал ей, что в тот день, когда Элли появилась на свет, я многое переосмыслил и многое пообещал изменить. Теперь оставалось лишь сдержать свое слово перед самим собой.

— Я просто задержался у мистера Кроули, — я пытался придать своему голосу успокаивающую интонацию, зная, что на Роуз это подействует.

— Мы ждем тебя, — уже более уверенно ответила мне жена.

Я улыбнулся, а она неизменно, как и при любом звонке мне, проговорила:

— Я люблю тебя… Мы обе, — я слышал звонкий смех Элли на заднем фоне.

— Я тоже, — нежно прошептал я. — Скоро буду.

Позади послышались тихие хлопки всего лишь одного зрителя, наблюдавшего за моим телефонным разговором. Я взглянул в зеркало заднего вида: пронзительный взгляд голубых глаз, в которых блестели искры огня.

— Мило, — тихо прошипел он, ухмыляясь так, как никогда раньше, и продолжая пафосно аплодировать.

— Гарри? — нерешительно спросил я после длительного молчания.

Он лишь качнул головой: темные волосы, торчащие в разные стороны, те же черты лица, только вот жесты стали чуть резче, да и ухмылка никогда не была ему свойственна. А теперь…

— Как… Что… что ты здесь делаешь? — запинаясь от неожиданности его появления, проговорил я.

— Пришел к тебе, — тихо, словно ветер, прошелестел он. — Точнее, ЗА тобой, — он с удовольствием выделил самое главное слово в своем уточнении.

Я до сих пор так и не развернулся к нему, а лишь неотрывно смотрел в его глаза, отражавшиеся в автомобильном зеркале. Передо мной был уже не школьный приятель, над которым можно было дурачиться и который, несмотря на обиды, всегда поддерживал своих, — теперь это был совершенно другой человек. Человек, которого я не знал…

— Почему? — мой вопрос пронеся сквозь тишину автомобильного салона и отразился на лице Гарри всего лишь одним, почти незаметным в тусклом свете фонарей вздрагиванием маленькой мышцы на лице.

— Потому что ты последний в моем списке, — растягивая каждое слово, произнес он.

Глаза его блестели все ярче, будто внутри разгоралась по неведомым мне причинам пламя, доставлявшее парню не боль, а истинное наслаждение, кайф от которого отражался на его лице. Сейчас я не понимал ни слова из того, что он говорит. Мне казалось, что все это лишь какая-то затянувшаяся во времени галлюцинация. Что все это лишь игры моей фантазии. Но это не прекращалось, Гарри, сидящий позади меня, его слова, его взгляд, — все это было более, чем реально.

— Какой "мой список"? — не знаю почему, но я до сих пор не повысил голоса, до сих пор не развернулся к нему, я лишь продолжал слушать, пытаясь понять смысл его появления, логику его действий и причину изменения его взгляда при каждом моем новом вопросе.

— Это сложно объяснить, — с издевкой произнес он в ответ.

— Начни, а я попробую понять.

Гарри лишь скривил тонкие губы в подобии улыбки. Я понимал, что все сказанное им сейчас я вряд ли хотел бы услышать, но отступать было некуда: вокруг никого, кроме старенькой кассирши в кассе забытой богом бензозаправки, он в моей машине, в которой черт знает, как оказался, и, судя по всему, он либо пьян, либо под действием какого-то наркотика!

— Помнишь ту весну… Ту ночь, когда холодный ветер бил по щекам, вонзая пролитые небом капли дождя внутрь тебя, — его голос словно переворачивал страницы моей прошлой жизни, возвращая меня на пару лет назад в то время, когда все было по-другому, когда я был другим. Он ухмыльнулся моему нервному кивку в ответ на его слова и продолжил плести паутину своего рассказа.

— Тогда вы, все четверо, наконец, показали свои истинные личины. То проявление себя, которое я знал. Жаль, тогда я даже не мог подозревать о том, что ты, наш Король, опустишься так низко. Посмеешь так поступить с ней… — от напряжения каждый его мускул вытягивался, словно натянутая струна. Его голос от этого начинал звенеть, словно металл. — А они были правы, извечно повторяя, что единственное, что хотел наш МакКарти, это ее тело. Разыграть из себя спасителя…

Пара леденящих душу смешков: никогда, никогда прежде я не видел Гарри таким, если бы не его внешность, я ни за что не признал бы в нем того самого Гарри Диксонса: моего друга и одноклассника, бывшего им в течение многих лет. Спустя пару секунд тишина, а потом вновь его голос, будто бы занимающий все пространство внутри машины, распространяющийся в воздухе, словно невидимый шлейф духов.

— Хороший трюк, Эмметт, — он произнес мое имя, будто оно насквозь было пропитано ядом, причиняющим нестерпимое жжение. — Ты получил желаемое… И как она, хороша на вкус? — он облизнул свои губы, а лицо исказилось в гримасе отвращения ко мне.