Недоумение в глазах матери моего лучшего друга было неописуемым. На все ее вопросы я отвечала односложно, Элизабет явно не понимала, чем был вызван мой поступок.

Я же лишь спросила, не могла бы она снова продавать мои картины. На ее утвердительный ответ, я лишь кивнула и вышла из дома, который когда считала своим. Ложь. Везде ложь…

Все, что осталось от моего побега в этом доме — это записка, в которой я обещала ему вернуть все затраты на меня и дочь, и чек. Это была лишь крохотная часть, но я не хочу быть ему чем-то обязанной.

Алексис уже ждала меня. Она взяла мои вещи, а я понесла спящую дочь. Маленькое солнышко, внезапно оказавшееся ошибкой… Но только не моей…

— Роз, — тихий голос подруги, позволившей мне пожить у нее. — Что ты будешь делать дальше?

Я грустно усмехнулась:

— Жить. Вот только еще не знаю, как. Я должна отдать ему все деньги, что он потратил на меня. Это немало… У меня есть Элли. Ее надо вырастить, выучить… У меня есть некоторые сбережения, да и часть гранта у меня осталась… Около 10000$. Этого хватит на первых порах. Я смогу обеспечить Элли на пару лет. Потом я отдам ее в детский садик, а сама пойду работать.

— Роуз, я могла бы помочь тебе, — начала было подруга, но я замотала головой.

— Нет. Мне не нужны ничьи деньги. Я смогу заработать сама, даже если мне для этого придется мыть туалеты…

Алексис обняла меня. Мне было так паршиво… Но пути назад не было. Его преградило всего лишь одно слово… Простое, всего шесть букв. Я — ошибка. Вот только я так не считаю…

Требовательный звонок в дверь прервал наш разговор. Я напряглась и испуганно сжалась. Это Эмметт, я уверена. Вот только меньше всего в жизни я хочу его сейчас видеть.

— Меня нет! — прошептала я, умоляюще глядя на Алексис. Та кивнула и пошла к двери.

— Эмметт? — мне было прекрасно слышно ее удивление. Она всегда умела лгать… в отличие от меня. — Чем обязана?

— Многим, — хрипло отозвался он, и я услышала, как он зашел в квартиру. — Во-первых, где Розали?

Он увидел мою записку. Я — дура. Алексис была первой, к кому я обращусь за помощью, и муж знает это. Господи, пусть Алекси сможет его переубедить!

— Понятия не имею, — раздался спокойный голос подруги. — Предположительно в клинике. И меня удивляет, что ты сейчас здесь, а не у нее.

— Не лги, — прошипел он ей в ответ. — Ее там нет, и я думаю, ты прекрасно об этом знаешь!

Я услышала шуршание бумаги. Значит, он отдал ей мою записку. Тишина…

— Какого? — голос подруги был злым и напряженным. — Какого черта ты сделал? Почему ты не можешь просто ее любить?

Она ненавидит его… Это было чувствовалось в каждом слове, которое она сейчас произносила…

— Какого черта? — раздался удар. Надеюсь, стена не пострадала… — Ты еще смеешь спрашивать это у меня? Будет тебе известно, это не я, а Роуз забрала ребенка и уехала неизвестно куда!

А потом тихий, еле слышный шепот:

— Я и так люблю ее, только, видимо, не так, как нужно!

Ложь… Даже сейчас он лжет… Он весь пропитан своим обманом. Как я устала от этого. И как я хочу забыть об этом…

— Я не знаю, Эмметт. Роуз любит тебя, вот только у вас с ней разное мнение о ваших чувствах и о вашей семье… — странно… Алекси никогда не сочувствовала Эмметту. Все ее чувства к нему были со знаком минус.

Ответом ей было молчание моего мужа, а затем его тихий голос:

— Значит, ее нет у тебя? — негромко вновь спросил он. В его голосе сквозила надежда услышать, что мы тут.

Я сжалась. Боже, Алекси, не выдавай меня! Не сейчас! Я не могу! Не хочу его видеть! Моего любимого лжеца…

От голосов проснулась и заплакала Элли. Я подскочила к ней и взяла ее на руки, укачивая и шепча успокаивающие слова…

— Это она тебя попросила устроить весь этот спектакль? — прозвучал его озлобленный голос.

Теперь Эмметта ничто не остановит…

Мои опасения подтвердились. Я услышала вскрик Алексис и его шаги и сильнее прижала к себе Элли, покачивая ее, чтобы она успокоилась… Он влетел в комнату и с яростью посмотрел на меня.

В ответ я загнанно посмотрела на своего мужа.

— Да, это я ее попросила. И я не понимаю, что ты тут забыл, Эмметт. — мой голос был тихим. Сломанным. Он добился своего…

— Я пришел за своей женой и дочерью, — почти прорычал он.

В его глазах мелькнуло понимание. Он понял, что я слышала всю его "исповедь". И понял, что глупо ожидать радостных объятий и ласковых слов.

Я покачала головой:

— Уходи… У тебя их нет… — я прижала к себе Элли.

Он больше не увидит моих слез… Я уже никто для него…