Не оборачиваясь назад, Фрэнк прошел на кухню, подобрав по дороге блузку Алекс.

— Ало, доктор. Это опять я. Нет, с голодовкой покончено, она простыла. Да. Нет, приняла холодную ванную. Хорошо я буду вас ждать.

Он еще немного посидел на кухне, потом, подумав, достал из холодильника молоко подогрел его, налил в высокий стеклянный стакан и понес в комнату — "Ну, вот я начал раскисать и зачем я только устроил ей эту ванну?".

Алекс уже переоделась и лежала под одеялом. Он присел с края кровати и легонько потряс ее за плечо.

— Я принес тебе горячего молока, ты должна его выпить.

Не открывая глаз, Алекс перевернулась на другой бок, чтобы быть спиной к Фрэнку.

— Это новый вид истязательства?

— Нет, при простуде нужно пить молоко.

— Не волнуйся когда я сдохну, Марио погорюет первое время, а потом развеселиться и все забудет. Под старость, когда у него будет приступ угрызений совести, он все же вспомнит об этом и свернет тебе шею. Так что пока можешь жить спокойно и сильно не дергаться.

Фрэнк и сам почувствовал угрызения совести, но все же старался их не проявлять.

— Хватит! Ты должна его выпить.

— Иди, умойся и проснись. Я ненавижу молоко тем более из твоих рук.

Что ей ответить на это, она имеет полное право не просто ругать его, а сделать даже что-то посерьезней. Во входную дверь постучали.

— Я сейчас это доктор.

Он поставил молоко на ночной столик и пошел открывать дверь. Тот же доктор, как и накануне, осмотрел ее, прослушал, постукал и выписал кучу лекарств. Фрэнк посмотрел на длинный список лекарств потом на Алекс. Чтобы впихнуть в нее все это ему придется очень постараться.

После того как врач ушел, Алекс открыла глаза и категорически заявила:

— Лекарства пить не буду, есть, не буду. А ты пошел вон на свое кресло.

Сейчас, когда она была так больна, Фрэнку казалось кощунством даже отвечать на ее слова, хотя несколько часов назад он уже пылал бы от желания ударить. Этот маленький комочек на кровати вызывал у него такую жалость. В детстве он болел очень редко, и ему всегда казалось, что болезни это просто притворство и выдумка пока не заболела его мать. Тогда он понял, что болезни это совсем не вымысел, а очень жестокая реальность.

Время тянулось медленно и в какое-то мгновенье Фрэнку показалось, что комочек под одеялом не дышит. Он кинулся к кровати и приоткрыл одеяло. Она спокойно дышит, просто заснула, лоб все так же горит. Успокоенный он сел в кресло, а когда стемнело, посмотрел на нее еще раз и лег на кушетку.

Ночью он услышал сдавленный крик и тут же проснулся, кричала, конечно, Алекс. Что-то случилось? Уже стоя возле ее кровати, он заметил, как неестественно она поворачивается во сне. Подошел ближе включил настольную лампу. Нет, это не сон, скорее бред, она беспрестанно мечется, что-то шепчет.

— Мама, мама.

Зовет маму, кажется ей очень плохо. Алекс открыла глаза, на бледном лице блестят глаза, щеки пылают. Вдруг она останавливает свой взгляд на нем и хватает его за руку. Фрэнк присел на ее кровать.

— Она зовет меня — жалобно как ребенок сказала Алекс — я не хочу к ней. Я пока не хочу.

— Кто тебя зовет Алекс?

— Мама, она меня все время зовет. Я знаю, я виновата, мне надо было не бежать от Ричарда, а ехать к ней. Но я так боялась что сдамся, так боялась. А теперь она зовет меня куда-то.

Она опять закрыла глаза и сдавила его пальцы, затихла на какое-то время, и Фрэнку показалось, что она заснула, но как только он попытался освободить свою руку, ее глаза опять открылись.

— Нет, не уходи иначе она меня заберет.

Посмотрев на ее сухие губы и горящие глаза, Фрэнк решил схитрить.

— Я останусь, если ты выпьешь молоко.

Лицо Алекс сморщилось.

— Молоко?

Фрэнк привстал с места, сделал вид что уходит, и тогда она сдалась.

— Ну, хорошо я выпью.

Он тут же пошел на кухню, приготовил горячего молока, засыпав в него приготовленные доктором лекарства, так же чашку для компрессов и полотенце. Он спешил, как только мог, пока была возможность дать ей лекарство хотя бы так.

Безропотно, но, морщась, она выпила стакан молока. Она держала руку Фрэнка забыв, кто он и что он здесь делает, и он не переставал удивляться этой детской способности все прощать, понимать, и забывать. Остаток ночи он провел, меняя ей, компрессы на лбу, ближе к рассвету он так и заснул сидя боком на кровати. Разбудил его стук в дверь, Фрэнк открыл глаза и пошел к двери. Едва он открыл замок двери, как на нее с силой надавили, и в коридор ворвался Марио.