— Прости, слышишь? Я был не прав, ты же знаешь, иногда, я бываю слишком жесток. Просто мне бывает обидно, когда ты называешь меня тюремной крысой. Я не хотел себе такой работы. Понимаешь?

Пальцы Фрэнка, нежно держат ее за плечи, и то плечо где свитер спущен, начинает гореть под его пальцами. Алекс качает головой.

— Да ты не тюремная крыса, ты тоже меня прости. Только, пожалуйста, не подходи больше ко мне и не говори со мной и не делай для меня ничего. Потому что я привыкаю к тому, что ты становишься милым.

— Я больше не буду Алекс — он копирует ее интонацию — Ну, пожалуйста, пожалуйста.

Укоризненно на него посмотрев, Алекс нехотя улыбнулась.

— Не смеши меня.

— Почему?

— Потому что все это очень серьезно. Я слишком много прошу?

— Да. Неужели, ты не понимаешь, что овцы и волки не дружат.

— Ну, мы же не делали ничего плохого друг другу, почему мы должны постоянно ругаться?

— Потому что в жизни не бывает других цветов кроме черного, белого и серого, а серый это разбавленный черный. Я работаю на Марио. Я работаю на того, кто держит тебя здесь.

Алекс закрыла глаза, и слезы снова покатились по ее щекам.

— А ты кого-нибудь убивал? Если да убей меня сейчас. Другого выхода у меня отсюда нет.

Фрэнк достал свой носовой платок и начал вытирать ей слезы.

— Что ты говоришь?

— То, что знаю.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом?

— Зачем?

— Мне скучно. Расскажи что-нибудь.

— Не хочу — Алекс отворачивается от него — Уходи, я не должна привыкать к Фрэнку только к подчиненному Марио.

Фрэнк берет в руки ее волосы и начинает пропускать их через свои пальцы, перебирать эти каштановые пряди.

— Знаешь, я учился рисовать в Париже в одной из самых известных студий. Мастер называл меня одним из лучших учеников.

— Ты все врешь. Если бы ты был одним из лучших. Ты никогда не оказался бы здесь, ты посвятил бы себя искусству и стал бы знаменитым художником.

— А, ты была такой плохой дочерью и поэтому не живешь дома, а живешь здесь со мной?

Алекс повернулась к нему.

— А, вот здесь ты прав. Если бы вместо дурацкого бегства от самой себя, я поехала бы к маме, то меня здесь бы не было.

— Вот видишь, не все в жизни зависит от нас.

— Да, но кое-что, вполне можно поменять.

— Так ты все еще не хочешь со мной разговаривать?

— Не знаю.

— Решай быстрей иначе я уйду в магазин — Фрэнк отпустил ее волосы и приготовился встать.

— Нет, не уходи, пожалуйста. Знаешь, как это плохо быть совсем одной.

— Знаю.

— Тогда посиди со мной еще.

— Только при условии, что ты расскажешь, о чем думала утром.

— Утром? Так всякие глупости забудь.

— Нет, совсем не глупости я хочу знать о чем.

— Я хотела сказать, что этому человеку, про которого ты рассказывал, нужна помощь. Он наверно очень страдает.

— Страдал раньше. Теперь он привык быть один и совсем на это не жалуется.

— Значит это твой друг?

— Знакомый.

— Мне очень жаль, что он стал таким… — она попыталась найти точное определение.

— Черствым?

— Да, и жестоким по отношению к себе. Ведь не все девушки любят только ради подарков.

— Все.

— Нет не все. Я же не полюбила Марио за подарки.

— Просто для тебя он немного староват и толстоват.

— Ты действительно считаешь, что я могла бы его полюбить?

— Да.

— Ты не прав. Разве можно полюбить, потому что надо? От нас это не зависит.

— Не воспринимай все в розовом цвете. Любовь — это когда ты находишь человека с тем минимумом недостатков, который тебя устраивает.

— Нет же Фрэнк. Представь себе горшочек для цветов и в этот горшочек приносит ветром семечко, из которого вырастает цветок. Как будет расти этот цветок, зависит от нас, но что это будет за цветок, мы не знаем, потому что семечко приносится ветром. Так вот горшочек для цветов это наше сердце, а семена любовь. И закрывать наш горшочек крышкой только потому, что одно семечко было плохое глупо.