— Но я-то тогда об этом не знала. А сейчас знаю. Я не хочу заставлять его страдать еще больше. Он ведь явно из-за меня настрадался, — тихо призналась девушка. — Сколько всего я ему рассказывала, ты даже представить себе не можешь. Когда я ссорилась со своим парнем, к кому я бежала за утешением? К Женьке. Когда мне было плохо, в чью жилетку я плакала? В Женькину. Чье плечо всегда поддерживало меня в тяжелую минуту? Женькино. И я ни разу не задумывалась над тем, что ему, быть может, неприятно выслушивать все то, что я ему говорила. А он, в свою очередь, ни разу этого не показал. И теперь я чувствую себя эгоисткой.

— Ну, это ты зря. Разве Женька сам никогда тебе ничего не рассказывал, разве ты его никогда не выслушивала, не утешала, не поддерживала?

— Поверь мне, это случалось гораздо реже. Женька, он ведь такой. Неунывающий.

— Ты думаешь, ему станет легче, если ты перестанешь обращаться к нему за помощью? Если ты совсем перестанешь к нему обращаться?

— Мам, я не знаю. Но другого выхода я не вижу.

— Что ж, это твоя жизнь, и решение принимать тебе. Но я на твоем месте не стала бы принимать такие отчаянные меры. Подумай об этом.

Женщина встала.

— А что до твоего Кирилла, не забудь, мы ждем случая с ним познакомиться. Например, завтра. Приводи его к нам на обед. Кстати, и папа будет дома.

— Я поговорю с Кириллом.

— Обязательно поговори. И не грусти. Все будет хорошо.

В этот же день Татьяна рассказала Змею о приглашении матери.

— Придти завтра к вам на обед? Зачем? — тут же последовал вопрос.

— Родители хотят с тобой познакомиться. Я понимаю, тебе, наверное, неловко…

— Да нет, почему же. Я приду.

Девушка удивленно воззрилась на невозмутимого Змея.

— Вот так просто?

— Ну да. А что? Может, ты сама не хочешь, чтобы я пришел?

— Хочу, конечно, о чем речь. Но предупреждаю сразу — тебя завалят вопросами. Они захотят узнать о тебе все, всю твою подноготную. От моих родных так просто не отвертишься. Особенно от близнецов. Те вообще невыносимы.

— Я помню.

— Боюсь, мне придется за них краснеть. Причем не раз.

— Думаю, я это как-нибудь выдержу.

— Ты-то выдержишь, а вот я…

Кирилл взял ее лицо в свои ладони, внимательно вгляделся в ее глаза и тихо спросил:

— Таня, почему ты так нервничаешь?

Девушка помолчала, а потом призналась:

— Понимаешь, мои родители… Они же не знают тебя так, как я.

— Ты боишься, что они разочаруются во мне?

Татьяна кивнула.

— Тебе так важно их мнение? — холодно осведомился Змей.

— Конечно, оно важно для меня, но…

— И что, если я им не понравлюсь, они запретят тебе видеться со мной?

— Да нет же!

— А в чем тогда дело?

— Я боюсь, что тебе это будет неприятно.

— Таня, ты слишком много думаешь о других. Тебе страшно, что я не понравлюсь твоим родителям, и ты боишься, что это, в свою очередь, не понравится мне.

— Ну да. А как же мне не думать об этом? Ведь вы же все мне очень дороги…

Вздохнув, Кирилл привлек девушку к себе и поцеловал. Потом сказал:

— Не думай об этом. Пусть все идет своим чередом. Я только могу пообещать, что постараюсь показать себя твоим родителям с лучшей стороны.

— Только давай без…, - тут же встревоженно вскинулась Татьяна.

— …Без гипноза. Я понял. Я, в принципе, и не собирался.

— Вот и хорошо.

— Ты, главное, не волнуйся.

— Ладно, не буду, — пообещала девушка.

Однако внутри у нее все сжималось от волнения, когда на следующий день Змей въехал в их квартиру.

— Привет, — неестественно высоким голосом сказала Татьяна. — Знакомьтесь. Это Кирилл, а это моя мама, Юлия Викторовна.

— Здравствуйте, очень приятно, — негромко сказал он и протянул женщине большой букет цветов, лежавший у него на коленях. — Это вам.

— Ой, какая прелесть! Спасибо большое! — восхитилась та. — Пойду поставлю их в воду, а вы пока проходите на кухню. Там вас все ждут.

Она ушла.

— А мне, между прочим, ты цветов никогда не дарил, — прошептала девушка Змею.