Сегодня приходила Лилим. Я поговорил с ней, но не так, как раньше. Она уходила в слезах. Но это честно. Пусть она не поддержала их, но и не протестовала.

Эирона я спустил с крыльца. Парню придется долго отлеживаться.

Он так ничему и не научился.

Видел оборотня рядом. Он что-то вынюхивал, уверен. Черт, когда я убегал из Ада, то не думал, что подвергну сына еще большей опасности. Как я мог забыть, что оборотни и вампиры предпочитают жить среди людей? А еще ангелы... Что, если они решат напасть только потому, что мы демоны?

Господи, какой опасности я подвергаю сына!

Может, я плохой отец?..

Я остановилась. Нет. Нельзя лезть так глубоко в чужую жизнь.

Встала и повернулась к двери.

– Понравилось чтиво?
– неприятно ухмыляясь, спросил Константин, привалившись боком к косяку.

Я побледнела. Дневник упал на пол.

– Я... я-я, я не...

– Нет?
– он изящно выгнул бровь в наигранном изумлении.
– То, что я видел, говорит об обратном. Ты вломилась в мой дом, рылась в моих вещах и читала мои заметки. Ты уверена, что нет?

– Я не хотела, - пискнула слабо.

– Не хотела?
– бровь поднялась еще выше.
– Быть может, тебя заставляли это делать?

– Нет, но...
– слова застряли у меня в горле, когда Константин оттолкнулся рукой от косяка и неторопливо пошел ко мне.

Я попятилась.

– Но? Но что? Но раз я демон, то ты имела на все это право?

Его голос завибрировал от гнева, и я смертельно испугалась. На этот раз он не был выведен из себя и импульсивен, как тогда в ванной, сейчас он злился осознанно, и это было в сотни раз ужаснее.

Спина уперлась в стену. Некуда отступать.

Он все так же медленно двигался вперед. Я отчаянно посмотрела по сторонам.

Кровать!

Не задумываясь, прыгнула на нее и перекатилась на другую сторону, но в следующее мгновение оказалась прижата к стене его телом, с поднятыми над головой руками.

Будь проклята демоническая скорость!

– Хотела сбежать?
– его голос шелковой плетью прошелся по коже, теплое дыхание коснулось щеки.
– Зря. За все нужно платить.

Его губы коснулись моих почти нежно, но жесткое мускулистое тело слишком сильно вдавливало в стену, а от пальцев на запястьях останутся синяки. Я не сопротивлялась, но и не отвечала, и в одно мгновение его поцелуй превратился в агрессивный, причиняющий боль.

Это было практически изнасилование. У меня не было возможности даже пошевелиться.

По щекам потекли слезы.

О, только этого не хватало!

Я уговаривала себя успокоиться, пыталась взять себя в руки, говорила, что все пройдет и все это ничтожно.

Но слезы все равно текли.

Я застыла, когда его губы скользнули по влажной щеке. Замер и он, медленно открыл глаза. И со сдавленным проклятием отпрянул.

Отвернулась, лихорадочно вытерла слезы и запрокинула голову вверх. Чтобы больше не хотелось плакать. Но слезы все равно текли.

Напряглась, ощутив его руку на плече, однако он рывком повернул меня к себе и прижал к груди. Нос уткнулся в приятно пахнущий им мягкий свитер. Я не выдержала и разрыдалась.

Зачем? Почему? Все было настолько глупо и неправдоподобно, что я готова была дать себе взбучку. Но отчего-то, не знаю отчего, на душе было очень плохо.

Я не сразу поняла, что он одной рукой мягко гладит мою спину. А когда поняла, ужаснулась. Приступ истерики прошел, оторвалась от него и, не поднимая головы, сиплым голосом спросила:

– Где здесь ванная?

– А ты не успела узнать?
– с сарказмом ответил он.

С ужасом поняла, что сейчас опять расплачусь.

– Там, - махнул он рукой, и я бегом кинулась в указанном направлении. Лихорадочно побрызгала на себя водой, прижала полотенце к лицу и стояла так какое-то время, пока не успокоилась. Потом повесила полотенце обратно, выключила воду и вышла.

Константин с мрачным видом лежал на кровати. Когда я появилась, он поднялся и, прищурившись, осмотрел меня.

Пристальный взгляд отметил чуть подрагивающие губы, бледное лицо, красные глаза, наполненные слезами, и общую уязвимость. Растерянность. Я знала, как жалко выгляжу.