В соответствии с полученной информации, первоприсутствующий Коллегии иностранных дел Н.И. Панин писал 25 июля 1773 г. полномочному министру в Париже И.С. Барятинскому, что сардинский король весьма «привязан к английским интересам», поэтому его министры ограничивались лишь общими разговорами о налаживании регулярных отношений с Россией, но дальше не пошли.

Россия вновь попыталась сблизиться с Сардинией на завершающем этапе русско-турецкой войны, перед заходом русской эскадры в порты Сардинского королевства. Соответствующий зондаж был проведен по всем дипломатическим каналам в Англии и Голландии. Сардинское правительство согласилось на прием русских судов в своих водах.

Со временем в Турине поняли, что от установления политических отношений с Санкт-Петербургом может получить и какие-то выгоды. Так, Виктор-Амадей III рассчитывал на поддержку русского правительства в вопросе расширения своих владений. Так что теперь уже Сардиния стала через частных лиц выяснять возможность установления официальных отношений с Россией. В августе 1782 г. сардинское правительство решило направить в Петербург своего посланника маркиза ди Парелла.

В Петербурге же, понимая важное значение учреждению дипломатического поста в Турине, в сентябре 1782 г. направили посланником России в Сардинии известного дипломата Д.М. Голицына, бывшего в то время полномочным министра в Голландии.

Но скоро Д.М. Голицын вышел в отставку, и 7 января 1783 г. посланником в Турин назначается Н.Б. Юсупов, до этого выполнявший в Италии лишь отдельные дипломатические поручения. Инструкцией от 17 февраля 1783 г. Н.Б. Юсупову предписывалось по прибытии в Турин «ознакомиться с находящимися там других коронованных глав министрами втораго ранга и отобрать у них точное достоверное сведение о порядке и образе обычайнаго их при Сардинском дворе акредитования, дабы ему в собственном своем узаконении поступить одинаково с ними».

Посланник должен был «внушать Сардинскому двору о пользе ближайшаго его с Россиею сношения, а до того о благосклонном приеме в его пристанях наших торговых судов и военных эскадр», ежегодно отправляемых в Средиземное море «для прикрытия и охранения начинающагося по оному безспосредственнаго кораблеплавания россиян».

Н.Б. Юсупов добирался из Петербурга в Турин через Варшаву и Вену и прибыл к месту назначения 2 ноября 1783 г. Он в тот же день нанес визит госсекретарю по иностранным делам графу де Перрону. 4 ноября Юсупов вручил Виктору-Амадею III кредитивную грамоту, датированную 17 февраля, которая гласила: «Мы охотно желая распространить и утвердить с в. к. в. приязнь, доброе согласие и дружескую безпосредственную переписку, за благо разсудили доказать то самым делом, отправя ко двору вашего величества нашего действительнаго каммергера… князя Николая Юсупова в качестве чрезвычайнаго посланника и полномочнаго министра».

Определенные трудности для русского двора представляло установление дипломатических отношений с Папской областью. В XVI–XVII веках в России Папскую область рассматривали как обычное светское государство и боролись с многочисленными попытками римских пап создать на ее территории религиозное представительство, так как это шло вразрез с законами Российской империи, где монарх являлся главой не только государства, но и православной церкви, а также светским и духовным главой всех своих подданных, к какому бы вероисповеданию они ни принадлежали. Решительно отстаивая свои позиции, русское правительство отказывалась официально признавать на территории Российской империи какую бы то ни было духовную власть и церковную иерархию, даже возглавляемую римским папой.

Еще при Петре Великом Россия, пытаясь установить дипломатические отношения с итальянскими государствами, большое значение придавала Папской области как центру католического мира. В 1707 г. Петр I направил к папе Клименту XI своего неофициального представителя дипломата Б.И. Куракина, в задачу которого входило выяснить намерения римского папы в отношении установления связей с Россией. Куракину поручалось добиться от папы отказа признать Станислава Лещинского польским королем. Также ему следовало самым скрупулезным образом изучить папский двор — его структуру, состав правительства, именовавшегося Римской Курией, направленность и цели его политики, а также осторожно выяснить возможности соглашения между двумя государствами при условии ограничения влияния римских пап на католическое население России.

Б.И. Куракин прожил в Риме три года. Он детально ознакомился с положением дел и сделал неутешительный вывод, что с папством достичь какого-либо компромисса невозможно. Русский дипломат в своих реляциях оценивал Римскую Курию как организацию, использовавшую религию в качестве политического инструмента, с помощью которого можно было вмешиваться во внутренние дела России. Римские папы настаивали на предоставлении им как полной свободы религиозной пропаганды, гак и права контроля над организационной и административной структурой всего православного и католического духовенства в России. Если бы требования престола св. Петра касались лишь церковных вопросов, соглашение, возможно, и состоялось бы. Но вот политические притязания Римской Курии заставили Петра I отказаться от своих намерений установить более тесные связи с Папской областью.

Тогда же был издан «Канонический, или церковный, статут Петра Великого», который заложил прочные основы политики России в отношении Святого престола. Этот «Статут Петра» действовал вплоть до 1769 г., когда был принят Регламент, определявший взаимоотношения между правительством и римской католической церковью в России, которая полностью подчинялась государственной юрисдикции. Назначение и смещение духовных лиц производилось только российским правительством.

Указом 1772 г. католической церкви в России запрещалось принимать папские буллы или иные послания без предварительного рассмотрения их Сенатом. То есть российское правительство не допускало вмешательства Рима во внутренние дела государства и в управление католической церковью в России под предлогом защиты религии. Это положение стало государственным законом России по делам римско-католической церкви.