Внизу кто-то зашел за дувал с улочки - и оба спеца подобрались, готовые к броску. Но это был всего лишь один из "своих" афганцев.

– Надо идти... Идти...
– на ломаном русском попытался он объяснить суть событий.

– Иди! Иди!
– отправил его Шило. Сейчас и мы придем.

Засветились они у родника - опасное место родник, там постоянно есть люди. Но только не ночью - ночью афганцы боялись ходить на родник, считалось, что ночью из родника пьют злые духи...

За водой спустился Аймаль - в горах было темно, тихо, только висящие в небе большие, крупные звезды давали хоть какой-то свет. Аймаль двигался быстро и тихо, подобно большому ночному хищнику, через каждые несколько шагов он останавливался и прислушивался. Прислушивался внимательно, до звона в ушах - ничего. Вот и родник - он бил из расщелины в скале и кто-то поставил здесь камень - чтобы удобнее было набирать воду. Аймаль наполнил одну фляжку, вторую - и тут заметил неладное.

Ниже, на тропинке ведущей к роднику из кишлака стоял бача! Одному Аллаху было ведомо, как он вышел ночью из дома и зачем он пошел сюда, к роднику - но он был здесь. Возможно, он пошел сюда из мальчишеского любопытства - услышал рассказы отца, что у колодца ночью бывают джинны и решил проверить - так ли это. Или наоборот - не так, в последнее время дети ходили в школы, школы открывали даже в мятежных районах, чтобы не отставать от проправительственных - а в школах рассказывали, что джиннов нет.

Как бы то ни было - он пошел сюда, ночью и наверное без спроса. И с ужасом убедился - что джинны существуют.

– Иблис...
– пораженно выдохнул пацан

Для Аймаля человеческая речь стала спусковым крючком, выронив наполняемую водой фляжку, он бросился вниз, на тропу. Пацан метнулся обратно в село, что-то тоненько пискнул - но не успел пробежать и десяти метров как Аймаль нагнал его. Нагнал, рухнул сверху, повалил на землю, пытаясь нащупать голову пацана чтобы отработанным движением свернуть шею. Резкая боль пронзила мозг - бача укусил его! Озверев от боли и неожиданности, Аймаль стал изо всех сил колотить пацана головой о камни. Он бил со всей богатырской силой с ужасом думая, что будет, если пацан все-таки извернется и вырвется, побежит в кишлак. Тогда их просто загонят и перебьют как диких зверей...

Не вырвался - после очередного удара под стальными пальцами Аймаля что-то хрустнуло, он почувствовал пальцами что-то липкое, горячее. Пацан больше не шевелился...

Услышали?

Аймаль замер на месте, уподобившись притаившемуся в засаде хищному зверю, всецело обратившись в слух. Если пацан был не один, если с ним кто-то был - он обязательно выдаст себя. Вздохом, шорохом - но выдаст. Свидетелей оставлять нельзя.

Но горы молчали. Молчали, потрясенные свершившимся злодейством. Они не в силах были говорить.

Чисто. Никто его не увидел, никто его не услышал. Никого больше не было здесь, в этих горах. Были только джинны - но они никому не скажут.

Аймаль, осторожно ступая, выверяя каждый шаг и оглядываясь после каждого шага, подошел к телу ребенка, поднял его - мальчишка еще не остыл, хотя был мертв, голова его болталась подобно ветке, сломанной ударом камчи. Повернувшись, Аймаль прошел пару десятков метров - он прекрасно видел в темноте и знал куда идет. После чего он размахнулся - и бросил еще не остывшее тело афганского бачи в пропасть.

Ни Мирза ни Бахт не спали - Бахт занял позицию левее от пещеры, наставив на тропу ствол РПК, а Мирзы вообще не было видно. Глупо было предполагать, что никто ничего слышал - воины племени джадран в ночной тиши слышали даже поступь джиннов по камням. Они не знали, что произошло, но шум насторожил их, и они были готовы к бою. Бахт мог хлестнуть на весь магазин по тропе, шквалом огня сметая идущих - а Мирза из ППС добрал бы тех, на кого не хватило пулемета Бахта.

– Братья, это я - негромко сказал Аймаль на пушту

Никто не сдвинулся с места. Никто не встал ему навстречу. Братья не верили ему - они хотели знать, не ведет ли он кого за собой по тропе. В разведвыходе можно было доверять только себе самому. Потому Аймаль встал на тропе и стал ждать, чувствуя на себе перекрестье прицела.

– Что случилось?
– наконец, после долгого ожидания спросил Бахт из тьмы.

– Там был бача. Он видел меня. Я его убил.