– Орган вы создадите - продолжал допытываться Судья - что будет продаваться? Булочная на углу? Или завод?

– Ну, сначала... легкая промышленность, пищевка...

– А потом...

Молчание было самым красноречивым из возможных ответов. Как кончатся деньги - начнем продавать остальное.

– Система частных банков?
– внезапно поинтересовался Москвич - со счетом в Госбанке? Или как-то по другому?

– Да, конечно. Со счетом.

Остальные поморщились - но не перебили. Москвич же из одного этого понял, что можно будет отмывать и обналичивать деньги. А это - сам по себе неплохой бизнес, деньги на деньгах. За обнал сейчас брали от пяти до пятнадцати процентов, у кого сколько совести хватало. Совсем наглели в Грузии, Армении и прибалтийских республиках - там меньше чем на десятку не договоришься, но зато можно почти любые суммы. В России брали поменьше, можно было даже за пять - но и дело поставлено хуже, большие суммы не прогонишь, да и ОБХСС свирепствовал. В национальных республиках он был даже не куплен - он был своим, ОБХССники приходились обнальщикам кровными родственниками****, и ворон ворону глаз не выклюет.

– Каким образом будут обеспечены наши интересы?
– задал как нельзя более прямой вопрос Судья...

– Допуском в участии...

– Э... нет дорогой. Допуск к участию. Это ничто. Важно не то, кто и как голосует - важно кто считает голоса, так, кстати, кажется, сказал ваш Сталин...

– Ва...
– вскинулся грузинский бухгалтер, потому что в Грузии Сталина уважали до сих пор

– Ваш Сталин!
– жестко повторил судья - мой род еще с Багировых долги имеет с тех времен, кровные долги...

Разобраться про Сталина не успели - без стука вошел Хабеишвили, что само по себе было немыслимо.

– Батоно Эдуард, на пару слов... прошу прощения у общества...

Мафиози смолчали

Вышли в темный пустой, коридор, к лестнице. Шеварднадзе поразило лицо своего старого друга - белое как мел. Хабеишвили был альпинистом, просто так в панику не бросался

– Что случилось?

– Беда батоно... В Москве неладное... говорят, генеральный ...

– Что?!

– Погиб. Первый ваш погиб, самолет на взлетке рухнул... мне Михо позвонил, голос дрожит. Говорит, в Москве что-то неладное делается, ему сказали, что где-то стреляют... сильно стреляют... беда, батоно.

– Заткнись!
– Шеварднадзе быстро перебирал в памяти номера - Вахе звонил?

– Не отвечает! Вся связь отключена!

– А вертушка? Отсюда звонил?

– Тоже отключена!

Вахи конечно могло и не быть на месте, хотя неофициальный лидер грузинской общины Москвы был пожилым, больным ногами человеком и лишний раз не выходил из дома. А вот то что отключена вертушка - это уже серьезнее.

Тем не менее, Шеварднадзе убедился сам - прошел в комнату, снял трубку, несколько секунд недоуменно вслушивался в звенящую пустоту в трубке - веря и одновременно не веря. Не могла просто так отключиться вертушка, там несколько степеней защиты - просто не могла!

Тогда может быть - отключили от вертушки его!?

– Быстро! К машинам!

Выскочили - погода портилась, с Черного моря шел шквал, первые капли дождя - мерзкого, холодного зимнего дождя уже оросили и без того озябшую землю.

– Быстро! Быстро!

От волнения Хабеишвили перешел на русский, которые понимали все. Взревели моторы трех Волг, на которых они сюда прибыли.

– Э...

Один из идиотов, привезших сюда "уважаемых людей" попытался зачем то остановить их - бампер Волги хрястко поддел его под колени, сломав обе ноги и отбросил в сторону...

– Этот... ушел!

Собравшиеся на втором этаже переглянулись - сообщение одного из шоферов осмелившегося подняться и доложить хозяевам - им не понравилось. Все здесь собравшиеся были опытными, тертыми людьми, и сейчас они остро, шкурой, каждой клеточкой своего существа почувствовали надвигающуюся беду...

– С Сухума катер будет. До Турции.

– Ты знаешь, к кому обратится?

– Знаю, батоно.

– Ты настоящий друг... Не забуду...

Волги уже неслись по улицам Сухума.

– Остановись!
– внезапно сказал министр иностранных дел СССР - вон там, у телефонной кабины...

Телефонная кабина была, как и обычно бывает - изрезана ножами, исписанная ругательствами на русском и грузинском, с острым запахом мочевины. Министр брезгливо вытащил платок, обхватил им телефонную трубку...