Никого этой новостью уже не удивишь.

И даже… это горе – причина для сплочения, ПОНИМАНИЯ друг друга.

А идеальные, правильные, СЧАСТЛИВЫЕ… никому не нужны.

Не ищите, люди, друзей В БЕДЕ, а ищите – в СЧАСТЬЕ!

…

Их там… нет.

Нет.

Вот и у меня… за те мои шестнадцать лет… никого… искреннего так и не появилось.

Я одна, одна. ОДИНОКАЯ.

Во всем.

Стараниях, начинаниях, мечтах…

Но все это… сопли детства, пустые вздохи.

Больше всего раздражает то, что у меня… У МЕНЯ такой идиллии, как у них, в жизни нет.

И не будет.

Я – выродок. Выродок в семье.

Мой сводный брат, Мигель (еще один экземпляр мудрой, «неземной» идеальности), и тот более похож на моих родителей (хоть и не родной сын), ближе им, чем такой… недоделок, как я.

Вот стараюсь, занимаюсь – и у меня получается.

Учеба, олимпиады, конкурсы…

Но разве это то, что мне нужно?

Я хочу ПОНИМАНИЯ! Хочу ЛЮБВИ! Хочу ДРУЖБЫ!

А в итоге… только осколки, ошметки… или огрызки.

Я – урод. УРОД.

Что же, отныне я буду гнуть эту линию… уже умышленно.

Не такая, другая. Уникальная.

Пусть дурная, ненужная, грубая, глупая, ПРОПАЩАЯ…

УЖЕ НЕ ВАЖНО.

Мизантроп[2] – это не просто слово. И даже не диагноз.

Это – ПРИГОВОР.

***

Знаете, какая у меня недавно забава появилась?

Соблазняю мужчин… (да, мужчин, на мальчиков… у меня нынче страшная аллергия).

Соблазняю, довожу до кондиции, а затем сбегаю.

Я не сплю с ними, если вы об этом.

Это и есть моя черта.

За нее… ни один урод, не пройдет.

Словно самоубийца… радуюсь остроте ножа, идеальности ровной поверхности лезвия, прочности удавки…

Я играю, играю с огнем.

Кто расстраивается, кто даже плачет.

Кто смеется и хохочет от правды.

Кто унижает…

Кто бьет.

Мне все равно. Все равно. Делайте, что хотите, но меня не получите.

Вот такая у меня игра… в любовь.

Я вырву столько сердец, сколько позволит мне эта жизнь.

Пока не сдохну.

***

– Жо, может, спустишься вниз? У нас гости.

Пусть подавятся… Какого лешего приперлись?

– Тетя Виттория? Дядя Шон?

– Здравствуй, малая.

– Ч-что ты с собой сделала? – оторопевши, уставилась на меня крестная.

– Вот об этом я тебе и говорила, - тяжело вздохнула мама и печально улыбнулась. – Теперь она у нас - такая…

– А мне нравится, - торопливо вставил слово мой дяденька и крепко обнял за плечи.

Пусть знакома я с ним недолго, чуть больше года (ведь с крестной они поженились совсем недавно, правда, знакомы… давно; в общем, неважно), но за все разы общения – он для меня был настоящей находкой. Хороший друг, приятель. Я иногда для таких … уникальных (в положительном аспекте слова) выделяю в третий пол – ведь негоже такого хорошего человека относить к тем уродам (мужчинам). И да, в том списке еще были отец, брат и дедушка.

Вот и теперь Шон поддержал меня. Кто бы сомневался?

– Полгода отсутствия – и такие перемены. Ты меня пугаешь, Жозе, - все еще недоумевала тетя.

– Ничего, все это к лучшему, - мило улыбнулась в ответ и, едва оторвалась от Шона, тут же принялась расцеловывать свою крестную (и подругу в одном лице; что не говорите… года идут – а она только и молодеет, душой и телом! Теперь мы даже на вид мало чем отличаемся… да, ребята, и такое в жизни бывает!). – Я так скучала.

– Прости, не могли раньше вырваться. Майя рожала. Вот мы всем семейством и поддерживали ее весь этот период.

– И кто на этот раз?

– Опять мальчик, - мило улыбнулась Виттория и закачалась из стороны в сторону, словно школьница, болтая полами платья (я вам еще не говорила, что она слегка безумная? Слегка – плохо сказано. Но именно за это я ее и люблю. Она такой же… недотепок, как и я).

– А вы когда… осмелитесь? – решила подколоть тетушку.

– Так. Стоп, - резкий шаг назад. Меряющий взгляд с головы до ног. – Это точно - моя малышка Жозефина Мария Матуа? Или кто-то иной?

– Иной, - загадочно ухмыльнулась я. – Иной.

… и нынче… уже не малышка (подумалось про себя, так и не вырвавшись наружу, дабы еще больше не травмировать психику близких).

– Ладно, пошлите за стол. Майя передала торт и индейку. Вторая, правда, уже прилично остыла. Но…

***

– Рассказали? – едва слышно прошептала Виттория моей маме на ушко.

– Еще нет.

– Что рассказали? – наглым образом ошарашила их, обличия… нелепую конспирацию.

Удивленно оглянулись.

Да, да. Жо раньше бы себе такой грубости никогда не позволила (а для меня… такое поведение – это грубость), зато теперь … !