— Читаю.

Под удивленно-презрительным взглядом ребенка Насте стало стыдно, что она так бесцельно проводит время.

— Я читаю интересные книги, могу и тебе почитать, — начала объяснять Настя, но замолчала, почувствовав, как неуверенно и заискивающе звучит ее голос.

— Может быть, ты все-таки поищешь карты? — пришла на выручку гостья.

Калерия Андреевна проснулась и удивилась необычной тишине, царящей в квартире. Когда Настя работала, готовилась к урокам или проверяла тетради, она всегда негромко включала радио или магнитофон, и Калерия Андреевна уже привыкла к негромкому фону. Куда они делись? Все еще не вернулись с прогулки? Настя собиралась оставить девочку ночевать. Перед сном ее надо помыть. Так где же они? Калерия Андреевна прислушалась. Из Настиной комнаты доносились негромкие голоса.

На широкой тахте, поджав под себя ноги, удобно устроилась девочка, в руках она держала колоду карт, ловко раскладывая их на покрывале. Настя сидела рядом и наблюдала за ловкими движениями маленьких пальцев.

— Я не думала, что ты будешь играть в карты с ребенком, Настя.

— Баба Лера, так она и не играет, я ее только учу. Будете играть с нами? Мы подвинемся.

— Как ты меня назвала?

— Баба Лера. А что, вам не понравилось?

— Не знаю.

— Настя, я пошла разогревать ужин, заканчивайте свою игру. Девочку перед сном нужно помыть. — Калерия Андреевна повернулась и вышла из комнаты.

Картежники переглянулись.

— Как ты думаешь, она на меня обиделась?

— За что?

— За то, что я назвала ее бабой Лерой?

— Мне кажется, она просто еще не привыкла.

— А мыться мне обязательно сегодня нужно?

— Да. Этого избежать не удастся.

Через час после ужина Калерия Андреевна выдала Насте для девочки большое махровое полотенце, ей ничего не оставалось, как пойти в ванную. Марьяша пошла вслед за ней, бросив робкий взгляд на Калерию Андреевну.

— А чего она все молчит? Я ей не нравлюсь?

— Да нет, просто она к тебе еще не привыкла. Кроме того, моя мама не любит грязнуль. Так что давай полезай в ванну, а я пойду халат переодену.

— Зачем?

— Чтобы помочь тебе помыться.

— Глупости какие. Я сама моюсь. Вы идите.

— Ну как хочешь…

Настя вышла из ванной и плотно прикрыла дверь, чтобы не выпустить тепло.

— Ты что же, оставила ее в ванной одну?

— А что? Мне показалось, она меня стесняется.

— Она же может утонуть в ванне! Иди помой ей голову. Это же маленький ребенок!

Пристыженная Настя бросилась обратно. Марьяшка сидела в ванне и с удовольствием выжимала мыльную пену из намыленной губки. В прозрачной воде детское тельце показалось Насте особенно хрупким и беззащитным. Поцарапанные, все в синяках коленки торчали из воды, грязная пятка ритмично постукивала по дну, вызывая круговые волны, расходившиеся по всей ванне.

— Давай я помою тебе голову, — решительно сказала Настя и взяла в руки флакон с шампунем.

Радостная улыбка на лице Марьяшки моментально исчезла, но уговаривать ее почти не пришлось, она стойко вытерпела мытье головы; когда же Настя взялась за мочалку, то поняла, что опасения мамы были вполне обоснованны: Марьяшка так боялась щекотки, что, спасаясь от мочалки, чуть не захлебнулась в воде. Настя с трудом поймала мокрое, скользкое тельце хохочущей девчушки и поразилась, насколько нежным и тоненьким оно было. Укрыв ее с головой большим махровым полотенцем, Настя вытерла чистое розовое тело, подхватила девочку, положила ее на тахту и помогла надеть белую футболку, положенную предусмотрительной Калерией Андреевной на подушку.

— Сейчас я расчешу тебе волосы, и будем ложиться спать.

— А потом? — сонным голосом спросила Марьяшка.

— Завтра в школу.

Марьяшка кивнула и прислонилась к Настиному плечу. Взяв в руки редкий гребень, Настя стала осторожно расчесывать спутанные волосы. Она мысленно ругала себя за то, что не догадалась расчесать волосы до купания, ведь все эти дни ребенок наверняка не брал в руки гребня.

Сколько же дней она была одна? И где ее мать? Сегодня Насте почти ничего не удалось узнать о семье девочки. На вопросы о своей семье она не отвечала, стараясь перевести разговор на другую тему, — такую скрытность трудно было ожидать от семилетнего ребенка.

Наконец гребень стал свободно ходить по влажным волосам. Внезапно Настя почувствовала, что хрупкое плечико, прижимавшееся к ее руке, чуть дрогнуло, голова девочки качнулась, и Марьяшка мягко осела на постель. Настя вскочила на ноги, прижав руки ко рту, чтобы не закричать от ужаса.

— Что с тобой? — раздался от двери тихий, спокойный голос матери.

Настя резко обернулась, широко раскрытыми испуганными глазами смотрела она на Калерию Андреевну.

— Я… я расчесывала ей волосы…