Все, что отыскалось в пакетах, я прочитал дважды, и это лишь увеличило мое смятение.

Воистину дилемма. Рассказывать ли Капитану о моем открытии? А Одноглазому или Ворону? Каждого из них оно заинтересует. Или приберечь все для Душелова? Нет сомнений, тот предпочел бы именно такой вариант. Но возникает вопрос, укладывается или не укладывается эта информация в рамки моих обязательств перед Отрядом? Мне требовался советчик.

Я спрыгнул с козел и постоял, пропуская колонну, пока не увидел Молчуна. Он охранял нас посередине, Одноглазый спереди, а Гоблин сзади. Каждый из них стоил взвода дозорных.

Молчун взглянул на меня сверху вниз из седла крупного черного коня, на котором он ездил, когда пребывал в паршивом настроении, и нахмурился. Из наших колдунов он ближе всех к определению «злой», хотя, как и у многих из нас, его злобность больше образ, чем реальность.

– У меня проблема, – пояснил я. – И серьезная. А ты для меня самый подходящий советчик. – Я огляделся. – Не хочу, чтобы меня кто-нибудь услышал.

Молчун кивнул и сделал несколько сложных и плавных пассов – так быстро, что не уследить. Внезапно я перестал слышать все, что издавало звуки далее пяти футов от меня. Просто поразительно, как много звуков человек не замечает, пока они не исчезнут. Я рассказал Молчуну о своем открытии.

Молчуна трудно потрясти – он все на свете видел и слышал. Но на сей раз я сумел удивить его по-настоящему. На мгновение мне даже показалось, что он сейчас что-то скажет.

– Мне все рассказать Душелову?

Энергичный кивок. Прекрасно. Я в этом и не сомневался. Новость Отряду не по зубам. Она сама нас слопает, если мы прибережем ее для себя.

– А как насчет Капитана? Одноглазого? Или кого другого?

На сей раз он отреагировал не столь быстро и решительно, но все же высказался против. Задав пару вопросов и призвав на помощь интуицию, основанную на жизненном опыте, я понял: Молчун чувствует, что Душелов захочет довести информацию лишь до тех, кому ее следует знать.

– Вот и хорошо. Спасибо, – сказал я и легкой рысцой побежал к голове колонны. По дороге я спросил одного из наших:

– Ворона не видел?

– Впереди с Капитаном.

Как и следовало ожидать. Я побежал дальше.

После краткого размышления я решил подстраховаться, а лучшей страховки, чем Ворон, я и представить не мог.

– Ты читаешь на каком-нибудь из древних языков? – спросил я его. С ним было трудно разговаривать: он и Капитан ехали верхом, а рядом на муле покачивалась Душечка. Когда я приблизился, мул решил наступить мне на ногу.

– Немного. Это была часть моего классического образования. А почему ты спрашиваешь?

Я проворно отскочил на пару шагов.

– Если ты будешь вести себя так и дальше, животное, то у нас на обед сегодня будет рагу из мула! – заявил я упрямому мулу. Тот фыркнул. Я повернулся к Ворону: – Некоторые из документов – те, что откопал Одноглазый, – оказались старинными.

– В таком случае в них нет ничего важного.

Я пожал плечами и, шагая рядом с его лошадью, заговорил, тщательно подбирая слова:

– Разве заранее узнаешь? У Госпожи и Десятерых очень древняя история.

Я с воплем отскочил, развернулся и побежал обратно, зажимая плечо в том месте, где его куснул упрямый мул. У животного был совершенно невинный вид, зато Душечка хитро улыбалась.

Ее улыбка почти стоила моей боли – она так редко улыбалась.

Я шел назад вдоль колонны, пока не поравнялся с Ильмо.

– Что-то случилось, Костоправ? – спросил он.

– А? Да нет. Ничего.

– У тебя вид испуганный.

А я действительно испугался. Я приподнял крышку шкатулки – просто из любопытства – и обнаружил, что она наполнена злом. То, что я прочитал, из головы уже не выкинешь.

Когда я позднее увидел Ворона, лицо у него было таким же серым, как у меня. А может, и хуже. Мы пошли рядом, и он вкратце пересказал мне то, что узнал из документов, которые я не смог прочитать.

– Некоторые из них принадлежали магу Боманцу, – сказал он. – Другие датированы эпохой Владычества. Некоторые написаны на теллекурре. Сейчас этот язык используют только Взятые.

– Боманц? – переспросил я.

– Вот именно. Тот самый, что разбудил Госпожу. Шепот каким-то образом раздобыла его секретные бумаги.

– Ого.

– Вот именно, ого.

Мы разошлись, оставшись каждый наедине со своими страхами.

Душелов появился незаметно. Кроме неизменной кожи, на нем была одежда, чем-то напоминающая нашу. Никто не заметил, как он оказался в нашей колонне. Не знаю, сколько времени он шагал вместе с нами, – сам я узнал, что он здесь, когда мы вышли из леса после трех дней напряженного марша по восемнадцать часов в сутки. Я с трудом передвигал натруженные ноги и бормотал себе под нос о том, что старею, когда мягкий женский голос поинтересовался: