Коровин торопливо поднялся, набросил подогретый Теремом халат и поспешил к себе на чердак.

— Дома, между прочим, живут куда дольше людей! Тебе ли жаловаться?

— Что время? — плыл за Коровиным из динамика в динамик голос дома. — Я мог бы простоять тысячи лет, но, боюсь, гораздо раньше мои руины перечеркнет развязка автострады или погребет под собой безликий супермаркет…

Коровин вывел на монитор обзор активных процедур, выполняющихся в стадвадцатимерном мозге Терема. Вместо привычного зелено-серого фона экран рябил розовым и черным.

Стараясь не поддаваться панике, Коровин проследил, откуда распространялась злокачественная напасть. Как ни странно, угроза шла не снаружи. Не было и речи о вирусах или хакерской атаке.

Коровин перепроверил все запущенные надстройки и генераторы кодов, после чего обратился к коммуникатору:

— Негодяя в студию!

Но Бобрис отсутствовал, как класс. Не отзывался даже его коммуникатор.

— А сколько недочетов могут привести к трагедии? — бубнили колонки у Коровина над ухом. — Один надлом газового шланга — и вот, невидимая струйка пропитывает все вокруг. Взрывоопасная смесь растекается по дому, пока не чиркнет спичка… не заискрит контакт…

— Бобрис, немедленно отзовись! — кричал в трубку Коровин.

— И тогда — бдыщ!!! И с виду — благопристойный дом, а внутри — пепелище! Обгоревшие стены, рухнувшие перекрытия…

— Бдыщ. — Машинально зацепился Коровин. — Исключить из лексикона. Предложить синонимы.

— Тыдыщ! — охотно отозвался Терем. — Фигак! Бэмц! Ба-бам!..

Фима будто испарился из реальности, в которой через какие-то тридцать часов предстояло впаривать заказчику депрессивную программу управления домом. Коровин крошил в труху вышедшие из-под контроля ветки эволюционирующего кода, но каждый обрубок расцветал новыми траурными розами.

— Так стоит ли жить? — завывал Терем. — Зачем длить эту муку, нестерпимое ожидание конца?! «Ка-зэ» манит меня искрящей пустотой… Что может быть правильнее, чем самому расстаться с бренной оболочкой…

Коровин в аварийном режиме выключил все процессоры Терема, и в пустой коробке дома зависла зловещая тишина. Осторожно, в защищенном режиме, Коровин восстановил систему из бэк-апа двенадцатичасовой давности и окончательно снес все куски кода, выработанные домом с тех пор.

Терем проснулся в отличном настроении. Извинился, что не может подать на чердак ранний завтрак, пробежался по новостям, предложил Коровину перебраться в более удобное хозяйское кресло этажом ниже.

Но случившееся раз рано или поздно происходит снова. Коровин самостоятельно и не без грубости взломал программную оболочку, созданную Бобрисом, и погрузился в ее изучение.

Солнце взошло, перекатилось через верхнюю точку своего маршрута и снова устремилось к горизонту. Коровин, поминая всуе всех столпов цифрового мира, ковырялся в чужом коде.

Терем опять начал хандрить, и по краю монитора поползли розовые и черные побеги.

— Открыть бы воду, — мечтательно рассказывал дом, — да и перекрыть бы пробочки во всех раковинах-то! Так и вижу: вода через край плещет на пол, сочится сквозь микрофибру перекрытий и наконец достигает блоков точной механики… Я полагаю, это похоже на паралич — замирают в ржавом экстазе натруженные шестеренки, фейерверком смыкаются фазы…

Коровин снова перезагрузил дом, и в этот момент проснулся коммуникатор:

— Негодяй на линии!

Коровин повернулся к Бобрису, нарисовавшемуся на экране.

— Фима, тебя где носит?

— Отдыхал, — расслабленно ответил тот. — Ты же вчера сказал, чтоб я тебя не беспокоил — вот я и…

Коровин перебил его:

— Посмотри-ка, дружок, вот сюда. Узнаешь программку?

Бобрис уставился на входящую картинку, следя за мышкой, которой Коровин бешено тыкал туда и сюда.

— Нет, Фима, ты смотри, не отворачивайся! Что за китайская лапша вместо дерева реакций? А эти вислые ссылки в блоке самооценки?

И вот такая структура сортировки входящей информации — это чтоб врагов запутать?

Бобрис неуверенно развел руками:

— Не, ну давай заново перезапустим… или перепишем… Я бы предложил готовый патч, но ты так нервничаешь, когда заходит речь о Шпульке…

— Фима, — сжал губы Коровин. — Ты уже совсем-совсем забыл, что экспериментальный экземпляр маленькой железной собачки сгрыз уникальную библиотеку в семь тысяч томов, предварительно прочтя ее в отсутствие хозяина до последней страницы? Это произошло после того, как твой патч подлатал твой же трухлявый код! Страшно подумать, что под такой программой сотворит трехэтажный домина!

— Со Шпулькой все случилось уже после сдачи! — возмутился Бобрис. — Это даже в протоколе о прекращении дела написано! А патч был отличный! Тем более что я его потом еще два раза перепатчил. Посмотри, как было — и как стало!

Он кидался в Коровина структурными схемами, таблицами и диаграммами. Исправлять исправления — это было очень в стиле Фимы. Кто же в здравом уме будет вручную переделывать неудачные куски программы? Бобрис любил, чтобы сам процесс выглядел красиво, не говоря о результате… А точнее — иногда не говоря о результате.