Ей вспомнилось, как легко и просто собиралась она раньше, когда работала на кирпичном заводе. В какую рань вставала! На ходу одевалась, пила чай, и на смену. Бывало, намотается за день, натаскается, руки болят, а на душе спокойно. Примет душ и домой человеком идет.

А что сейчас? Клава подошла к зеркалу и поразилась происшедшей в ней перемене. На нее глядело усталое, как будто чужое лицо. Под глазами синие овалы. Появилась злость на себя: вроде и денег не жалеет, продукты лучшие берет, а все не впрок! Она поправила прическу, подкрасила губы.

Сегодня почему-то Клава волновалась больше обычного. «Может, не брать?» От этой мысли она вздрогнула и в нерешительности остановилась посреди комнаты. Почувствовала неприятную слабость, часто-часто забилось сердце. Чтобы как-то успокоиться, отпила прямо из носика заварного чайника несколько глотков, вытерла полотенцем неожиданно вспотевшие ладони, глубоко вздохнула. «Ну что зря психуешь! — успокоила она себя. — Все нормально, не раз ходила…»

Перед тем как выйти из дома, снова подошла к трюмо. Тщательно осмотрела себя, поворачиваясь перед зеркалом, отходила на расстояние, перекладывала сумочку из одной руки в другую, вешала на согнутую руку, пробовала держать на вытянутой — кажется, все в порядке. Сейчас сумочка казалась легкой, а на улице тяжелеет с каждым шагом, к концу пути как камни несешь…

В комнате стало душно. Посмотрела в окно, вроде бы подозрительных во дворе нет. На цыпочках подошла к двери. Прислушалась: по лестнице удалялись шаркающие шаги. Откинула цепочку и тихо заскользила по ступенькам вниз.

«Сидят или нет? Так и есть — сидят!» — со злостью подумала она.

Во дворе в тени деревьев сидели пять или шесть старух. Они, как по команде, поворачивали головы в сторону хлопнувшей двери подъезда, тщательно, с прищуром осматривали выходящего. Как ни старалась Клава прикрыть дверь подъезда и незаметно проскочить на улицу, не вышло, заметили.

«Два года живем, — злилась Клава, — а они все не успокоятся, все оговаривают. Пусть не красавица, но и недурна. Зато весь достаток в доме от нее. Не у каждого такая жена. Ну и пусть, что на четыре года старше, бывает, и на десять», — нерадостно думала она.

По улице пошла быстро, напряженно всматриваясь в лица идущих навстречу мужчин, намереваясь заранее узнать своих возможных врагов. Сколько за последние два месяца дум передумала, сколько раз во сне пряталась, бегала от них. Ноги часто не слушались, ее догоняли, хватали за руки, и от всего этого ужаса она в страхе просыпалась и тихо, чтобы не разбудить Витюху, плакала.

Иногда она представляла, как на улице или в парке к ней подходит молодой, строгий и сильный мужчина, берет из рук сумочку и говорит: «Что у вас, гражданочка, в сумочке лежит?» А потом ехидно улыбается. Но она тоже не дура, все продумала, как отвечать и как вести себя, каждое слово помнит. Да, так и скажет: «А вам какое дело? Кто вы такой, чтобы к людям приставать да по сумкам лазить? Если обехеесник, то разрешение прокурора покажите!» И пойдет своей дорогой дальше.

Но от этого спокойней не становилось, страх возрастал. Хотелось ускорить шаги, побежать, не останавливаясь.

За эти месяцы Клаве ежедневно встречались подозрительные, которых она боялась больше всего на свете. А два дня назад точно были они, двое с нахальными глазами. Думала, конец. Руки-ноги задрожали. А когда мимо прошла, один другому сказал: «Бабенка-то ничего…» — и нахально засмеялся.

От главного входа парка до кафе Клавдия могли дойти двумя путями. Первый — от входа налево, мимо фонтанов, домика рабочих, конторы, дирекции парка, аттракционов… Там три года назад и с Витюхой познакомилась. Как сейчас помнит: около «молота» собралось много здоровых мужчин, но не всякому удавалось до тысячи добить. Вышел тогда из толпы парень с засученными выше локтей рукавами, смерил взглядом размеченную планку, поплевал на ладони, отодвинулся назад да как ахнет! Ей он сразу понравился, молодой и сильный. В парке потом она его встретила. Сама подошла, пригласила на лодке покататься… А последний год выпивать стал. Правда, понемногу, но все равно противно.

Нет, она этот путь по парку не любила, хоть и короче он. Так можно встретить знакомых или работников парка. Остановят, расспрашивать начнут, как и что, разглядывать, что надела, что купила. Или просить будут. В прошлый раз Юлька-дворничиха на дороге встала, не пройдешь. «Гдей-то ты такую сумку кожаную отхватила? — И давай лапать. — Сколько отделений в сумке-то? Уж больно красива, и где только люди деньги берут?» И улыбнулась, змея, показав все свои белые зубы. Ядовитая баба, хоть и молодая!

Но страшнее всего — это начальству на глаза попасться. Сразу начинают про план расспрашивать, а то и к бухгалтеру вызовут, отделайся-ка попробуй! А не дай бог в конторе сумку попросят показать…

Нет, эта дорога по парку Клаву не устраивала. Она предпочитала ходить на работу другим путем, по главной аллее. Пусть подальше, зато спокойнее. Сразу от входа нужно идти по аллее выстроившихся в ровные колонны могучих тополей, кроны которых касались друг друга, образовав над головой зеленую крышу. Днем здесь было тихо, пахло скошенной травой и политыми из шлангов цветами.