Именно тогда, 20 лет назад и зародился замысел этой книги.

Считается, что искусство эпитафии возникло в Древней Греции, и это действительно так. Однако своеобразными эпитафиями можно считать и многочисленные иероглифы, покрывавшие саркофаги древних египтян. Помимо религиозных погребальных текстов в них содержалась и некоторая информация о личности покойника.

Известны были эпитафии и в Древней Иудее. Библейский археолог Букоторф в качестве примера приводит следующие надписи на еврейских памятниках: "Этот камень я поставил в память уважаемого покойного Елиакима. Да даст ему Бог покой в Едеме между другими святыми земли. Аминь. Аминь. Села". Памятник одной девушки имеет такую надпись: "Этот памятник я поставил над святейшей, чистейшей, добродетельной и нравственной Ревеккой, дочерью святого раввина, левита Самуила, о которой все хорошо отзывались. Умерла она 8 декабря 135 года. Да покоится ее душа в Едемском саду".

В России эпитафии появились довольно поздно. Хронологически и стилистически надгробиям с эпитафиями предшествовали гладкие намогильные белокаменные плиты. Самое древнее захоронение под такой плитой было вскрыто в Московском Кремле в слое первой половины XIII века. Позже на этих плитах появляется орнамент, построенный из комбинаций разного диаметра кругов. Орнамент этот в свою очередь тесно связан с белокаменными надгробиями Москвы XV-XVII веков. И лишь затем широкое распространение получают надгробия с надписями.

Известный знаток истории Петербурга М. И. Пыляев приводит интереснейшие стихотворные эпитафии на могилах знаменитых военачальников, государственных и церковных деятелей, поэтов XVIII-XIX веков, похороненных в Александро-Невской лавре. Так, на могиле прадеда А. С. Пушкина А. П. Ганнибала выбита следующая эпитафия:

"Зной Африки родил, хлад кровь его покоил, России он служил - путь к

вечности устроил".

На надгробных памятниках Лавры немало стихотворных эпитафий,

принадлежащих известным поэтам XVIII века И. И. Дмитриеву, Г. Р. Державину и даже императрице Екатерине II (на могиле адмирала Чичагова).

Но немало в Лавре встречается эпитафий, явно обнаруживающих невежество и малограмотность; большая их часть принадлежит умершему купечеству. Вот одна из таких эпитафий:

"Здесь лежит, любезные мои дети, мать ваша, которая на память вам

оставила последнее сие завещание: живите дружелюбно, притом помните и то, что

Ириной звали ее, в супружестве была за петербургским купцом Василием

Крапивиным 19 лет и 44 года, 10 месяцев и 16 дней; к несказанной моей и вашей печали, разлучилась с вами, оставя мир с вами и благословение".

Или другая:

"Под сим камнем, воздвигнутым петербургским 2-й гильдии купцом Николаем

Ивановичем Похотиным, погребено тело его, проведшаго жизнь в Петербурге безмятежно 42 года собственными трудами и без покрова мнимых приятелей во славу же Божию и трудов своих".

В числе эпитафий, невольно вызывающих улыбку, находим следующую:

"Пров Константинович, князь Волосский, граф Австрийский,

происходивший от рода греческого императора Иоанна Кантакузина, который царствовал в 1198 году, и праправнук бывшего в Валахии господарем в 1619 году Сербана Константиновича Кантакузина, родившегося в Трантавании (именно так, не Трансильвании!
– С. Р.) от Погоны Михаиловны, урожденной княгини Контакузиной в августе месяце, пребывший в службе при российском императорском дворе пажем и имевший наследственное право на орден Константиновича Св. Велик, (именно так, не Константина!
– С. Р.) и победоносца Георгия, умер 4 м. 1787 года в цвете молодых своих лет. От роду имел 16 л. 8 мес.". На одной могиле отца находим лаконичную надпись сына:

"Кого родил, тот сей и соорудил".

В своей книге "Перед восходом солнца" Михаил Зощенко, вспоминая жившего в

конце XVIII столетия в Петербурге библиотекаря Эрмитажа И. Ф. Лужкова, приводит свидетельства его современников, рассказывавших, что тот с необыкновенным рвением относился ко всяким похоронным делам и почти ежедневно присутствовал на отпевании совершенно незнакомых ему покойников, бесплатно рыл на кладбищах могилы для бедных, любил писать эпитафии и высек на надгробной плите одного своего родственника:

"Паша, где ты?
– Здеся.- А Ваня?
– Подалее немного.- А Катя?
– Осталась в

суетах".

Рассказывая о различных курьезных эпитафиях, хочется привести некоторые наиболее интересные надгробные надписи, собранные и переведенные Г. Александровичем:

"Он возлегает в гробу из кипарисового дерева и развлекает самых изысканных червей".

(Эпитафия на могиле богача в английском городе Лидсе.)

"Здесь старый Мартин Элгинброд Покоится на жестком ложе. Помилуй душу

грешную его, о боже! Тебя бы непременно он в раю пристроил, Когда бы ты был им, а он тобою".

(Эпитафия на могиле Мартина Элгинброда в шотландском городе Эбердине.)

"В этом доме не платят налогов на печные трубы, Стоит ли удивляться, что

старая Ребекка не смогла устоять против такого жилища".

(Эпитафия на могиле Ребекки Боггес в английском городе Фолькстоне.)

"Страшнее всех мук ада для него то, что ты читаешь эту эпитафию на его могиле бесплатно".

(Эпитафия на могиле ростовщика. Кладбище Пер Лашез.) "Он покорил все цветы,