— Что именно? — нервно вздрогнула я.

— Наша встреча. Мне кажется, это не просто так!«О да. Это к дождю!» — подумала я, а вслух спросила:

— Ну и куда пойдем?

— Не волнуйся, я не новичок в таких делах. — От этого признания Аркадия внутри у меня все похолодело. — У меня все продумано! Но пока что это будет моей маленькой тайной!

Что-то я не сомневаюсь, что и тайна у него небольшая. Лифт раскрылся, выпустив сияющего чувством глубокого удовлетворения Аркашу. За ним плелась я походкой пленного румына, которого ведут на расстрел.

— Что ж так дорого-то у вас? — возмущался Аркадий на стоянке такси. — Я в прошлый раз дешевле ездил!

— Давай поголосуем, — не выдержала я. Куда бы он ни собрался меня везти, главное — отъехать подальше от отчего дома и проверить, нет ли за нами хвоста. А там уж, на нейтральной территории, я найду, как стряхнуть надоедливого кавалера. Я вышла на дорогу и подняла руку.

— Тебе куда? — В тонированной «десятке» моего спутника по крайней мере не будет видно окружающим! Вот он, новый способ сберечь девичью честь в мире, где даже на родителей нельзя положиться.

— Нам на Черкизовскую, — проблеял Аркадий, по пояс всунувшись в открытое окно автомашины. Из-под ремня при этом у него выглянули соблазнительные хлопковые трусы в цветочек.

Интересно, куда меня везет этот чудо-мужчина? Купить докторской колбаски в ларек? Или просто погуляем по живописным окрестностям? Тур по закрытому рынку?

— Черкизон знаю, — заулыбался горячий южный водитель. — Там у моего босса бизнес отняли! Хороший был, носки продавали, трусы продавали, хорошо жили. Садись, дорогой, и бабу свою сажай, довезу, дорогу знаю.

«Баба», то есть я, скорбно полезла на заднее сиденье. Что и говорить, Аркадий немедленно плюхнулся рядом. Громыхая, как консервная банка, тонированная колымага несла меня навстречу неизвестности. Однако вскоре оказалось, что природа не обделила Аркадия некоторой долей изощренной фантазии.

Он привез меня на стадион, смотреть футбольный матч «Россия — Албания». Даже Московский дельфинарий удивил бы меня меньше. К слову сказать, я совершенно неспортивный человек, однако здесь, на стадионе, среди шумных дудок и футбольных фанатов, мне было уже не так страшно оставаться с Аркадием, как на глазах у мамы Али и мамы Симы. В кошмарном свидании моментально образовался огромный плюс — на нем присутствовали другие, более интересные мужики. Некоторые были уже в трусах, что, кстати, совершенно меня не раздражало.

— Ура! Успели! — Аркадий протащил меня на переполненную трибуну через рамки и кордоны и полез в свою барсетку. Наконец мне стало понятно, от чего ее так раздуло, — кавалер моей мечты жестом фокусника извлек из сумки жутковатую шапочку-петушок в цветах российского флага.

— Хочешь надеть? — щедро предложил Аркаша. Но я уже не слушала его. Я вцепилась в пластиковое неудобное сиденье и с интересом оглядывалась вокруг. Пестрая толпа с флагами и плакатами «Россия, вперед!», маленькие фигурки футболистов на поле... Здесь было людно, шумно, забавно и страшновато.

— Сейчас приду! — рявкнул мне в ухо Аркадий и ломанулся через ряды вниз, спотыкаясь и расталкивая людей.

Через десять минут, когда я уже думала слинять на выход, он вернулся с пакетиком.

— Я ходил под трибуну, вот, держи. — И он сунул мне в руки вареную кукурузу и стакан с кока-колой.

Последний раз кукурузу я ела лет в семнадцать, в Крыму. Мне казалось, что я давно перепрыгнула возраст кукурузы и перешла в весовую категорию «суши» и «салат „Цезарь“». Теперь же я с неожиданным удовольствием вгрызлась в аппетитный початок.

— Россия! Вперед! — Я махала кукурузой, прыгая на месте. Мне почему-то стало весело. И как только я очередной раз укусила кукурузину...

Это был он. Тот самый Александр Герштейн, с которым мы впервые увиделись на вечеринке в галерее. Ошибки быть не могло — он улыбался своей фирменной улыбочкой и был чертовски хорош. И да, он посмотрел на меня как раз в тот момент, когда у меня в зубах была огромная кукурузина. Я торопливо вытащила ее изо рта и спрятала за спину. Это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать. Я бросила кукурузу на пол и незаметно пнула ее ногой, чтобы закатить под сиденье. Он узнал меня и приветливо помахал рукой; я оглянулась назад — нет, это было мне. Черт, надо же так попасть. А вот теперь, кажется, все еще хуже — я машинально подняла руку и вяло махнула в ответ, и он, кажется, направляется в нашу сторону. И надо же было так попасть! Я опять что-то ем, а мой спутник впал в трансовое состояние и танцует в стиле диско, натянув на лоб идиотскую шапочку. Даже спрятаться некуда!

Беда тем временем шла ко мне не одна. За Герштейном двигалось что-то изящное, неправдоподобное, устрашающее, великолепное, длинноногое, словно богомол. Это была молодая девушка с очень спокойным, непроницаемым лицом, высокая, с темными, тщательно вытянутыми и блестящими волосами. Она по-хозяйски держала его за руку.

Эта парочка, казалось, излучала то, к чему я стремилась всю свою несчастную жизнь, но так и не смогла приблизиться ни на йоту: уверенность в себе и полное, абсолютное благополучие. Это были люди другого сорта, отличного от моего, их выращивали в каких-то особенных теплицах, куда был ограничен доступ обычным проблемам и страхам среднестатистического жителя нашей планеты. Какой-то такой я и представляла спутницу Герштейна, когда впервые увидела его. И все-таки в груди у меня что-то неприятно закололо. Я торопливо вытерла с лица остатки кукурузных зерен и повернулась к Аркаше.