Джим попросил Эннкетина подать чай в кабинет лорда Дитмара. Подвинув к столу стул для г-на Пойнэммера, Джим в нерешительности остановился: может быть, лучше было сделать это в гостиной? Ему до сих пор было неловко входить сюда без разрешения лорда Дитмара, но спросить разрешения было уже не у кого, с горечью понимал он.

— Присаживайтесь, — сказал он, указывая г-ну Пойнэммеру на стул.

Самому ему не оставалось ничего другого, как только сесть на место лорда Дитмара. С внутренним трепетом он сел в кресло, слишком большое и глубокое для него, оттого что оно было изготовлено по индивидуальной мерке в точном соответствии с фигурой лорда Дитмара, а г-н Пойнэммер присел на стул, аккуратно положив на стол свой чемоданчик и поправив и без того идеально повязанный галстук.

— Пока мы ждём, быть может, вы предварительно мне что-нибудь сообщите, хотя бы в общих чертах? — спросил Джим.

— Предварительно я могу вручить вам видеописьмо милорда Дитмара, адресованное лично вам, ваша светлость, — сказал г-н Пойнэммер, кладя на стол перед Джимом маленький голубой кружок, запечатанный в прозрачный конвертик. — Оно на этой карте, которая опечатана и будет в первый раз вскрыта вами. Убедитесь, что печать не срывали.

Конвертик был заклеен радужно переливающейся полоской. Джим оторвал её и вытряхнул из конвертика карту, вставил в компьютер. На карте было видеописьмо, которое, судя по дате, было записано чуть меньше трёх месяцев назад. Живой лорд Дитмар возник перед ним, и Джим, увидев его глаза и улыбку, почувствовал ком в горле.

— Мой дорогой Джим, любимый мой, жизнь моя, — ласково прозвучал знакомый, дорогой его сердцу голос. — Если ты смотришь это видеописьмо, значит, похороны уже прошли, и господин Пойнэммер выполняет моё распоряжение. Я знаю его уже давно и доверяю ему, за всё время нашего знакомства он ни разу меня не подводил, так что и ты тоже можешь ему вполне доверять. Это проверенный и надёжный человек, прекрасный специалист в области права. Он может оказать тебе любую помощь в защите твоих интересов, в том числе и в суде, и разъяснит любые юридические тонкости. Я поручил ему стоять на страже твоих интересов и интересов наших детей, и можешь не сомневаться: он добросовестно исполнит моё поручение. Более серьёзного, ответственного, а главное, знающего человека ты не найдёшь.

Горло Джима было невыносимо сдавлено, из глаз катились слёзы. Рука г-на Пойнэммера со скромным, но безукоризненным маникюром положила на стол упаковку носовых платочков и подвинула её к Джиму.

— Любовь моя, — продолжал лорд Дитмар. — Я знаю, как тебе сейчас нелегко, но прошу тебя: крепись. Не предавайся унынию и не позволяй горю завладеть тобой всецело; ты должен жить дальше, должен оставаться здесь столько, сколько это будет возможно. Не забывай о детях — прежде всего, о Лейлоре: он больше всех нуждается в тебе. О вашем материальном положении не беспокойся: того, что я вам оставляю, вам хватит, чтобы безбедно жить — при разумных тратах, конечно. Все денежные вопросы, мой дорогой, тебе придётся теперь решать самому, и для этого я обеспечиваю тебе доступ ко всей информации о наших финансах и к нашим банковским счетам. Все коды и пароли тебе передаст господин Пойнэммер, а всю информацию ты найдёшь в моём компьютере. Чтобы помочь тебе разобраться во всех этих делах, я также оставляю указания, как и что нужно делать — их ты найдёшь там же. Я постарался сделать эти указания как можно более подробными, а также оставил список людей, к которым ты можешь обратиться за помощью, и их контактные координаты. В надёжности и порядочности этих людей ты можешь не сомневаться, все они знают меня и отнесутся к тебе со всем возможным вниманием. Поэтому, родной мой, не бойся: ты остаёшься не один.

Глотая слёзы, Джим хотел бы спросить его: почему он не берёг себя, почему ушёл, хотя мог бы остаться ещё немного? почему не захотел продлить свою жизнь, а предпочёл её закончить? Ещё много горьких «почему?» душили Джима и дрожали на его губах, но тот, кому они были адресованы, уже не мог, а может, не счёл нужным на них ответить.

— И последнее, что я хотел бы тебе сказать, мой милый. — Лорд Дитмар помолчал и улыбнулся, и его взгляд мягко засиял нежностью. — Спасибо тебе за всё счастье, которое ты подарил мне. Я могу с уверенностью сказать: самые счастливые годы в моей жизни — это те, которые мы провели вместе. Всё, что было в моей жизни до тебя, не может сравниться с тем, что пришло в неё вместе с тобой. Никого и никогда я не любил так, как люблю тебя, моё сокровище, и для меня нет и не было никого дороже тебя — тебя и наших детей, разумеется. Я благодарю тебя за них и благословляю вас всех: тебя, Дейкина, Даргана и Лейлора, Серино и Илидора. Я уверен, вы справитесь, и у вас всё будет хорошо. Моя любовь остаётся с вами, мои родные.

Видеописьмо закончилось. Джим беззвучно вздрагивал, уронив голову на руки.

— Ну, ну, ну, — проговорил г-н Пойнэммер сочувственно, подходя к нему с платком и склоняясь над ним. — Я вам соболезную… Крепитесь.

Эннкетин принёс в кабинет чай. При виде того, как миниатюрный, гладко обритый гость с длинным чёрным пучком волос, оставленным на темени, заботливо вытирает Джиму слёзы, в нём шевельнулось нечто похожее на ревность: он ничего не мог с собой поделать. Но в присутствии гостя он не посмел утешать Джима и сказал только:

— Ваш чай… Выпейте, ваша светлость.

Гость выпрямился и спросил:

— Нет ли у вас маиля, любезнейший?

— Есть, сударь, — ответил Эннкетин. — Желаете, чтоб я принёс?

— Да, принесите и оставьте здесь, — сказал гость.

— И ещё, Эннкетин… — Джим вынул из пачки второй платок и промокнул глаза. — Как только Дейкин с Дарганом и Серино будут дома, пусть они зайдут в кабинет. Илидора это тоже касается. Ещё должны приехать Джеммо и Ианн. Пусть они зайдут все вместе.

— Хорошо, ваша светлость, — с поклоном ответил Эннкетин.

Он вышел, а г-н Пойнэммер подвинул Джиму чашку с чаем. У него были маленькие руки и маленькие ноги в чёрных блестящих сапогах — не больше, чем у Джима. Присев на своё место, он сделал маленький осторожный глоток чая.

— Милорд сказал, что он давно с вами знаком… то есть, был знаком. — Джим снова промокнул глаза и отпил глоток чая. — Как давно?

— Уже более пятнадцати лет, ваша светлость, — ответил г-н Пойнэммер.