Нет ничего нелепее, чем разговоры о старости, когда в волосах ещё нет ни одной седой ниточки, лицо по-прежнему свежее и гладкое, а фигура лёгкая и стройная, как в юности — так думал Джим, уже поздним вечером возвращаясь на своём флаере домой. Приглашение во дворец лежало на столике в спальне — обрывок фальшивой жизни, горсть ненужных слов, а сверху взирали холодные звёзды Бездны. Они не знали жалости и спрашивали напрямик, не принимая лжи, отговорок и полуправды, перед ними невозможно было покривить душой. Голос Бездны слышался как никогда призывно и громко, вызывая в душе Джима мучительный отклик, но взлететь мешал груз, сбросить который было не так-то просто.

Холлонитовые сердца сверкали алыми звёздами на шее, запястьях и безымянном пальце Лейлора, когда он вышел из флаера на посадочную площадку королевской резиденции. Его ноги были обуты в изящные золотистые туфельки, от которых по голеням вились затейливые сверкающие золотые узоры. Эти узоры были новейшим изобретением модельеров обуви: они сами разворачивались вверх по ноге при обувании туфель, а при снимании сворачивались. Лейлор с трудом выпросил у отца денег на покупку этих эксклюзивных туфель, одна пара которых, по выражению Джима, стоила как целый звездолёт. Но случай был всё-таки особый: не каждый день их приглашали во дворец.

В тот момент, когда изящные ноги Лейлора ступили на зеркально гладкую площадку, рядом приземлился истребитель «Призрак». Его обшивка из призрачно серебристой стала матово-серой, и её часть раздвинулась, образовав сбоку люк, из которого выдвинулась ступенька. На неё ступил сверкающий сапог, и на площадку соскочил молодой, постриженный ёжиком офицер, но не в лётном костюме, а в парадном мундире, прекрасно сидевшем на его стройной фигуре.

— Илидор! — воскликнул Лейлор, радостно замахав ему рукой. — Привет!

И, позабыв о том, где находится, он с разбегу повис на шее старшего брата. Илидор, крепко прижав Лейлора к себе, приподнял его в объятиях и слегка покружил.

— Привет, пузырёк, — ответил он нежно.

Поздороваться с остальными Илидор не успел: на площадке появился красивый, рослый и стройный молодой человек в фиолетовом камзоле, с длинными и красивыми, как у балетного танцора, ногами в облегающих бежевых панталонах и белых чулках. Его чёрные волосы были заплетены в множество тонких косичек и собраны в пучок на затылке, а на конце каждой из них поблёскивала золотая подвеска. Отвесив изящнейший поклон, молодой человек приятным и хорошо поставленным голосом сказал:

— Приветствую вас, уважаемые гости! Прошу вас, следуйте за мной. Его величество король Раданайт ждёт вас.

От посадочной площадки к крыльцу дворца вела мощёная цветной мозаикой яннановая аллея. Грациозно, как в балете, ступая обутыми в остроносые белые туфли ногами, юноша с косичками пошёл впереди, указывая путь. Илидор, поравнявшись с Джимом, взял его за руку.

— Привет, папуля.

Джим не мог не улыбнуться. Ласково сжав руку сына, он ответил:

— Здравствуй, родной.

— У тебя цветущий вид, — сказал Илидор. — Сразу видно, что «Оазис» пошёл тебе на пользу. Тебе там понравилось?

Джим замешкался с ответом, и за него ответил Лейлор:

— Разумеется, ему понравилось. В «Оазисе» всё просто потрясающе, но я готов спорить на что угодно, что больше всего папе понравилось кататься на скутере с лордом Хайо!

Джим нахмурился, а Илидор живо поинтересовался:

— Что ещё за лорд Хайо?

Джим бросил досадливый взгляд на Лейлора, потом выдавил улыбку и ответил уклончиво:

— Так… Один знакомый.

— Гм, интересно, — проговорил Илидор, значительно двинув бровями. И обратился к шедшему следом за ними Серино: — Эй, Философ! Ты слышал когда-нибудь о лорде Хайо?

Серино не слышал ни слова из их разговора, погружённый в какие-то свои мысли. Его задумчивый взгляд устремлялся в сторону Эсгина, шедшего впереди рядом с лордом Райвенном и Альмагиром, на спускавшийся по его короткому чёрному плащу поток русых локонов и на стройные изящные голени, обтянутые чёрными матерчатыми сапогами. Илидор усмехнулся.

— В каких облаках ты витаешь?

— Что? — рассеянно переспросил Серино, выходя из задумчивости.

Илидор махнул рукой. Серино, хмурясь, встряхнулся и покосился на шедшую позади парочку — Арделлидиса с его юным спутником. Пользуясь своей замыкающей позицией и никого не стесняясь, они нежничали друг с другом, как будто были наедине. Обнимая юнца за плечи, Арделлидис целовал его хорошенький капризный рот и нашёптывал ему на ушко нежности, а тот принимал это будто бы со смущением, но весьма охотно. Серино их нежности показались преувеличенно слащавыми и наигранными, и он, поморщившись, отвернулся и снова стал смотреть вслед Эсгину.