слегка повеселил именинник.

Теперь о подарках.

Я не забыл о вычитанных в книге афоризмов словах Стравинского и торжественно вручил Карлу миниатюрную золоченую мандолину на хрустальной подставке и отвинченный от прокатного автомобиля резиновый клаксон. Чтобы купить мандолину, мне пришлось обегать с десяток сувенирных магазинчиков.

Держа в каждой руке по подарку и как бы взвешивая их, Карл посмотрел на меня очень внимательно и, как мне показалось, с одобрением.

Беттина преподнесла ему, как потом проинформировал меня Карл, ночь неслыханных наслаждений. Каждый дарит что может…

Аделаида преподнесла юбиляру шлем конунга. С рогами. "Как и заказывал", — кривя рот в улыбке, сказала Адель.

Карл был приятно удивлен. Он оценил жест своей бывшей подруги по достоинству и тут же водрузил подарок себе на голову.

Сильвио с поклоном преподнес завернутый в золотую бумагу некий плоский предмет размером 60 на 40 сантиметров. По всей видимости, картину собственного производства.

Карл в пышных периодах поблагодарил дарителя и сказал, что осмотрит подарок позднее, когда останется с ним наедине, чтобы никто не смог помешать ему насладиться творением престарелого монпарнасца.

Агата подарила купленный на мои деньги золотой топорик с брильянтами.

Скучный вечер в самом финале был скрашен выходкой Карла.

Он овладел местом у рояля, согнав с него тапера. С рогатым шлемом на голове Карл в бравурном стиле — на мой взгляд, превосходно — исполнил импровиз-пародию на вагнеровскую "Зигфрид-идиллию", чем вызвал неистовую овацию публики, к этому времени уже порядочно разогретой крепкими напитками.

Особенно бушевали немцы, которые стоя выслушали заключительные аккорды хулиганской симфонии.

Карл завершил музыкальное бесчинство неистовым аллегро и с закрытыми глазами, задрав к потолку раздвоенный подбородок, на минуту замер, как бы потрясенный своей гениальностью.

Словом, Карл "выдал" развлечение в свойственном ему возмутительном стиле.

Сильвио поймал мгновение, когда я случайно задержал взгляд на его склеротических щечках, и жарко прошептал мне на ухо:

— Я обожаю эту женщину! — он глазами указал на Аделаиду.

Зачем он мне это сказал, да еще по-русски?

Увидев, что у меня левая бровь поползла вверх, он пояснил:

— Я родился в Витебске… Как Марк Шагал. Кстати, я был с ним знаком, — сказал Сильвио и смущенно потупился.

Под занавес Карл под собственный аккомпанемент спел гнетущим басом "Застольную" из "Летучей мыши".

И все же, повторяю, вечер, на мой взгляд, не удался. Чего нельзя сказать об утре. Когда я проснулся в своем номере и взглянул на свою временную подругу, то сразу подумал, что у каждого свое представление о счастье. Вернее, свое представление о том, как может или как должен вести себя человек, который испытывает кратковременный прилив безмерной радости жизни.

Я слышал легкое, ровное дыхание юного создания, которое ночью одарило меня фальшивой любовью.

Про себя я с удовлетворением и неожиданным злорадством отметил, что фальшивая любовь ничем не отличается от той, о которой мы думаем, что она настоящая.

Нужно только обладать воображением писателя или художника. Остальное за тебя доделает физиология. Значение которой часто недооценивается и воздействие которой на душу во много крат превосходит воздействие души на физиологию.

Два дня мы валялись в постели, вставая лишь за тем, чтобы принять душ и утолить жажду вином.

Несколько раз в дверь скребся Карл, и я слышал, как он сладким шепотом проговаривал непристойности, но я не удостоил его ответом.

В понедельник Карлу пришла мысль "организовать восхождение" на самую высокую в этих местах гору.

— Сегодня мы все начинаем новую жизнь, начало недели я решил приурочить к началу новой жизни, — сказал Карл, указывая рукой направление, в котором нам предстояла начать движение.

Наскоро позавтракав, мы отправились в путь.

Карабкаться в гору — занятие не из приятных. Тем более в жару. Я подчинился Карлу и его бредовой затее, чтобы хоть как-то скоротать время. Хотя не мог понять, зачем Карл все это затеял.

Время как-то слишком быстро подкатило к полудню. Солнце прочно закрепилось над головой.

По обеим сторонам широкой тропы плотной стеной стоял кустарник, который не давал тени. Вдобавок кустарник был оснащен колючками и шипами.