Бывший начальник производственного отдела Отряда 731 доктор медицинских наук генерал-майор Кавасима Киоси на суде показал, что его отдел имел возможность «производить 300 килограммов бактерий чумы в месяц» [24] .

Это количество бактерий снималось непосредственно с питательной среды, которая представляла собой густую, сметанообразную массу. Автор подробно описывает процесс выращивания бактерий чумы на питательной среде из агар-агара.

Основными разрабатывавшимися способами боевого применения бактерий были: 1) распыление бактерий с самолетов; 2) сбрасывание бактериологических бомб; 3) бактериологическая диверсия. В последнем случае бактериями заражались пища, различные предметы, колодцы. Для этих целей использовались бактерии чумы, холеры, тифа и других заразных болезней.

В тех случаях, когда, например, по тактическим соображениям требовалось сжечь какую-либо маньчжурскую деревню, в ней обычно распространялись бактерии чумы, холеры или тифа. В деревне вспыхивала эпидемия, и тогда ее сжигали под предлогом необходимости уничтожить очаг заразы, а население при этом принудительно выселяли. Врачи воинских частей самоотверженно боролись с эпидемиями, работая день и ночь. Они, вероятно, не раз задумывались над тем, почему так часто возникали эпидемические заболевания.

Ямада Киёдзабуро в своем рассказе «После всякой ночи наступает рассвет» (напечатан издательством «Риронся») подробно описал один из таких случаев, причем он только после узнал, что это была диверсия бактериологического отряда. Она, по-видимому, была осуществлена Отрядом 100, находившимся в окрестностях Синьцзина.

Опыты по распространению бактерий путем рассеивания с самолетов и сбрасывания бактериологических бомб не давали удовлетворительных результатов, поэтому на практике они почти не применялись, однако исследования в этом направлении не прекращались. Продлись война еще два-три года, эти опыты, несомненно, были бы доведены до конца.

В практическом применении вышеупомянутых методов экспериментаторы сталкивались с различными трудностями. Оказалось, что при рассеивании бактерий с самолета и заражении ими местности при помощи обычных бомб вирулентность бактерий сильно ослабевала. При взрыве бомбы большая часть бактерий гибла из-за высокой температуры, а оставшиеся быстро теряли свою эффективность.

Распыление с высоты 200 метров жидкостей, содержащих бактерии чумы или холеры, при помощи специальных распылителей системы Исии, установленных на самолетах, также не давало эффекта. Бактерии быстро гибнут под лучами солнца. Кроме того, они не могут развиваться, если почва и воздух сухие. К тому же выяснилось, что бактерии, культивируемые в лабораториях, по своей вирулентности слабее бактерий, размножающихся в естественных условиях. Необходимо было также добиться, чтобы бактерии не погибали в холодной почве и воде и сохраняли вирулентность, достаточную для заражения людей. При неблагоприятных условиях влажности и температуры воздуха большая часть бактерий погибала, если их плотность на почве была недостаточной.

Надо почитать за счастье, что первые два способа массового уничтожения людей с помощью бактерий не были разработаны. Основным способом заражения населения была преимущественно бактериологическая диверсия.

Однако все же необходимо отметить и некоторые сдвиги в совершенствовании первых двух способов распространения болезнетворных бактерий. Бактерии стали помещать в специальные фарфоровые темно-коричневые цилиндрические сосуды длиной один метр и диаметром тридцать сантиметров. Чтобы они сохраняли устойчивость в полете после сбрасывания с самолетов, на корпусе имелись глубокие продольные канавки. Эти так называемые фарфоровые бомбы наполнялись бактериями вместе с питательной средой из агар-агара. При падении на землю такая бомба разбивалась на мелкие части, и бактерии вместе с питательной средой разлетались во все стороны. По некоторым сведениям, определенные успехи были достигнуты и в обеспечении достаточной вирулентности бактерий при низких и высоких температурах. Так, одного кубического сантиметра жидкости, содержащей стойких к высушиванию бактерий газовой гангрены, столбняка, сибирской язвы или других заразных болезней, достаточно, чтобы заразить десятки тысяч человек.

Для лучшего уяснения вопроса об опытах над людьми вернемся к материалам Хабаровского судебного процесса. Генерал-майор медицинской службы Кавасима Киоси на суде показал, что для содержания в строгой изоляции подопытных людей Отряд 731 имел специальную тюрьму и что в целях секретности сотрудники отряда обычно называли этих людей «бревнами».

Подполковник медицинской службы Ниси Тосихидэ показал:

«В январе 1945 года в моем присутствии на полигоне Отряда 731 в районе станции Аньда начальником второго отдела отряда подполковником Икари и лаборантом Футаки был проведен опыт по заражению десяти военнопленных китайцев газовой гангреной. Китайские военнопленные были привязаны к столбам на расстоянии десяти-двадцати метров друг от друга. Затем с помощью электрического тока была взорвана осколочная бомба. В результате взрыва все десять военнопленных были ранены осколками, зараженными газовой гангреной, и через неделю умерли».

«В отряде было несколько лабораторий и других помещений, в том числе тюрьма, где содержались заключенные — „бревна“. Над этими „бревнами“ проводились опыты по заражению их бактериями, а также опыты по обмораживанию живых людей» [25] .

В материалах судебного процесса, изданных на японском языке в Москве в 1950 году, слово «марута», которым назывались подопытные люди, передано иероглифами, которые в переводе на русский язык означают «бревно». Видимо, в издательстве это слово было понято действительно как «бревно», которое распиливают, строгают и т. п. Подлинность слова «марута» не известна. Оставшиеся в живых члены отряда также не знают его происхождения. Если судить по произношению, то это слово восходит к иностранному, так как последний слог «та» в японском слове «марута», означающем «бревно», произносится иначе.

Генерал-майор Кавасима на процессе показал:

«Если заключенный, несмотря на заражение его смертоносными бактериями, выздоравливал, то это не спасало его от повторных опытов, которые продолжались до тех пор, пока не наступала смерть от заражения. Лиц, подвергавшихся заражению, лечили, исследуя различные методы, нормально питали, и после того, как они окончательно поправлялись, их использовали для следующего эксперимента, заражая другими видами бактерий. Во всяком случае, живым из этой фабрики смерти никто и никогда не выходил» [26] .