– Я мог бы улечься прямо здесь, – пробормотал он, – улечься, закутаться в плащ и заснуть. К утру я бы окоченел, но сейчас мне все равно.

Он зевнул и передернул плечами, как недавно сделал Гарваон, а потом направился к конюшне. Мани явно в состоянии вернуться в Утгард без посторонней помощи, и Тауг решил, что кот наверняка уже лежит, свернувшись клубком, подле спящей Этелы.

В конюшне рабы, разбуженные и поставленные работать сэром Эйбелом, укладывались обратно в свои постели. Как можно громче Тауг сказал:

– Слушайте, все вы! Я вернусь завтра утром, когда смогу осмотреть все здесь при дневном свете, и меня будет интересовать не только мой собственный конь. Советую вам позаботиться о том, чтобы все до единой лошади были почищены и обеспечены кормом, водой и подстилкой из свежей соломы. Не говорите потом, что вас не предупреждали.

Несколько рабов пробормотали, что все будет сделано.

– Я ищу кота. Большого… – Тауг запоздало сообразил, что эти рабы действительно слепые. – Большого пушистого кота. Он принадлежит королю. Оставьте его у себя, коли найдете, обращайтесь с ним хорошо и доложите мне, когда я вернусь.

Они клятвенно пообещали так и сделать, и Тауг вернулся к башне, еле волоча ноги. Он долго стучал, прежде чем дверь открылась.

– Я думал, все уже вернулись, – сказал Арн, и Тауг объяснил, что он последний, и предупредил насчет Мани.

Несомненно, Арн пообещал смотреть в оба. Едва лишь Тауг начал с трудом карабкаться вверх по высоченным ступенькам, он напрочь забыл свой разговор с часовым. Эта часть башни представляла собой практически сплошной каменный массив, прорезанный несколькими коридорами. С несколькими душными помещениями вроде караульной и лестницей, ведущей в подземную темницу, подобную руднику, пробитому в скальной породе. Тауг почти физически ощущал всю колоссальную тяжесть Утгарда, словно готовую обрушиться на него, – смертельную угрозу, перед которой следовало бы съежиться от ужаса и перед которой он действительно съежился бы, когда бы не чудовищная усталость.

– Если ведьма появится, я не стану с ней разговаривать, – сказал он себе. – Я лягу и прикрою голову руками. Если она захочет убить меня, пускай убивает.

Но Халд не появилась, и лестница – которая всегда казалась бесконечной, но впервые настолько бесконечной, – наконец закончилась. Камин в комнате ярко горел, и хотя Мани нигде видно не было, Мечедробитель лежал на широкой кровати возле спящей Этелы, вместе с перевязью и человеческих размеров кинжалом, купленным мной в Иррингсмауте.

– Мы проделали долгий путь, и по жуткому холоду, – сказал я, – но мы уже близки к цели.

Стуча зубами, Ульфа проговорила:

– Я готова проделать и вдвое долгий путь, коли это путь домой. – А потом добавила: – Вы привезете Поука? Привезете ко мне?

– А ты такая жена, к которой Поуку хотелось бы вернуться?

– Думаю, да. Я старалась быть примерной женой.

– Тогда Поук сам вернется к тебе при необходимости.

Сейчас внизу виднелись лишь мечущиеся на ветру верхушки деревьев, но Облако легким галопом спускалась по склону воздушного холма. Гильф, погнавшийся за дикими гусями, сильно отстал и почти скрылся из виду. Я свистнул.

– Вы знаете, – сказала Ульфа, – я не раз слышала такой свист ночью, но думала, это ветер.

– Вероятно, ты не ошибалась. Видишь, как он дует сейчас? Ветер свистит громче меня.

– Но он не такой холодный, как раньше.

– Здесь еще только осень. Надвигается гроза.

– Это Гленнидам? Вон те дома? Те маленькие поля среди лесов?

– Думаю, да. Хотя, возможно, я сбился с пути.

– Обнимите меня, прижмите к себе покрепче.

Я крепко обхватил Ульфу одной рукой, как в первый момент, когда Облако взмыла в небо.

– Не бойся.

– Я не боюсь. – Ульфа вздохнула. – Когда я ушла из дому… такое ощущение, будто давным-давно…

– Так и есть.

– Это Гленнидам! – Она указала пальцем. – Вон наш дом!

Я кивнул и немного придержал Облако, переводя на шаг.

– Тогда я думала, мы с вами поженимся и вернемся сюда вместе – рыцарь со своей леди, вдвоем на одном коне. Когда я ночевала в придорожных кустах, уткнувшись лицом в сухие листья и колючие ветки, я мечтала об этом, чтобы справиться со страхом. Но такому не бывать.

– Не бывать, – эхом повторил я.

– Я и не хочу этого, больше не хочу. Я люблю Поука, а Поук любит меня. Но сейчас… сейчас моя мечта почти сбылась. Мы собираемся нарожать детей. Мы с ним хотим детей, оба. Когда они вырастут и станут достаточно смышлеными, чтобы все понимать, я расскажу им про Утгард и про то, как я покинула замок с вами, верхом на серой лошади, как скакала между облаков, похожих на скалы, и луна висела над самой моей головой, просто на расстоянии вытянутой руки. Они решат, что я все сочиняю.