– Это был король Гиллинг!

– Ты молод и здоров. – Я помолчал, вглядываясь в опущенное разбитое лицо со стиснутыми зубами. – Поэтому поправишься. Кость срастется. Через год-другой про перелом тебе будет забыть гораздо легче, чем про шрам на щеке.

Мани сидел совершенно неподвижно, если не считать хвоста, который метался из стороны в сторону, изгибался и снова выпрямлялся. Я чувствовал, что и Мани тоже ждет, когда Тауг заговорит, но он молчал.

– Сломанная кость не вышла наружу сквозь кожу, – сказал я. – А такое иногда бывает, и это тяжелые случаи. Зачастую смертельные. Когда кости не выходят наружу, перелом почти всегда заживает.

Я обмотал плечо Тауга еще одним бинтом, крепко затянув его и еще туже завязав.

– Он не умрет, – сказала Этела. – Тауг, не умирайте.

– Ты слышишь нас?

Тауг медленно кивнул.

– Хорошо. Ты должен понять назначение бинтов. Зачем я накладываю повязку, хотя ты не истекаешь кровью?

– Очень даже истекает! – возмущенно выпалила Этела.

Я кивнул. Девочка уже почти созрела, решил я и задался вопросом, сознает ли это Тауг и понимает ли, что это значит.

– Кровотечение не сильное и не опасное. Просто содрана кожа и немного кровоточит старая рана, поскольку с нее была сорвана повязка.

– Коты не умеют разговаривать! – воскликнула Этела.

– На самом деле говорит рыцарь, – не моргнув глазом, пояснил Мани. – Он умеет вещать чужими устами.

– Я тебе не верю! – Этела вскочила на ноги.

– Но должна поверить, – сказал Мани. – Ведь коты не умеют разговаривать.

Я смотрел на Тауга в надежде увидеть улыбку.

– Мани прав, – сказал я. – Когда бы дело ограничивалось только кровоточащим синяком, мы обошлись бы одной целебной мазью. Все эти бинты с наложенной на руку палкой призваны удерживать в нужном положении сломанную кость. В противном случае она не срастется или срастется неправильно. Не снимай повязку и не думай, что исцеление наступило, когда боль утихнет. Что там с луной, Мани?

– На ущербе.

Я кивнул:

– Пусть она убудет, Тауг, а потом снова прибудет и снова убудет. А там посмотрим.

Лунный свет мерцал в глазах странной женщины, которую Этела называла мамой. Я невольно подумал, какими будут эти глаза при полной луне, и понадеялся, что мне никогда не доведется этого увидеть.

– Он ведь не сможет сражаться, верно? – спросила Этела. – Они скоро придут сюда, но Тауг не сможет сражаться.

– Ну почему, – осторожно сказал я. – Он просто не сможет действовать левой рукой. Не сможет держать щит или орудовать большим мечом, каким бился сегодня. Он рыцарь, хотя и не прошел обряд посвящения, а рыцари часто сражаются, несмотря на свои раны. Тауг сумеет.

Едва заметно Тауг потряс головой.

– Если тебе и твоей маме будет грозить опасность. Возможно, сейчас он так не думает. Но когда начнется бой, все переменится.

К моему удивлению, Гильф лизнул руку Тауга.

– Они знают, что король умер, – безнадежным голосом продолжала Этела. – И они придут в замок. И их будет слишком много для нас. Слишком много для любого. И мы начнем с криками разбегаться в стороны и прятаться по углам. Только они все равно найдут всех нас, одного за другим, и убьют.

Тауг поднял голову:

– Слишком много для сэра Свона, сэра Гарваона и для меня, Этела. Возможно, слишком много и для Шилдстара тоже. Но только не для сэра Эйбела. Вот увидишь.

– Хорошо сказано! – воскликнул Мани.

– Только мне жаль, что здесь нет Баки. – Голос Тауга прозвучал тише. – Мне нужно сказать ей одну вещь.

Я отступил назад:

– Это хорошо, что Баки здесь нет. Возможно, ты захочешь обдумать свои слова, прежде чем произнести.

– Нет, я точно знаю, что хочу сказать. Я просто хочу сказать это. Я хочу сказать, что вы должны остаться здесь. Баки хочет, чтобы вы отправились невесть куда и сразились невесть с кем.

– В Эльфрис, – уточнил я. – С Гарсегом.

– Но вы здесь, и вы нужны нам. Если вы нас покинете, мы все погибнем.

– Вы оба ошибаетесь. – Я присел на ступеньку кресла. – Ты слишком мрачно смотришь на вещи, и эта девочка тоже.

– Этела, сэр.

Я с улыбкой кивнул:

– Этела. Я не виню никого из вас, но все равно вы ошибаетесь.

Тут впервые подала голос странная женщина:

– Я не стану убегать и прятаться.

– Верно. – Я кивнул. – До сих пор вы были здесь рабами. Почему бы вам не остаться рабами? Возможно, ангриды убьют сэра Гарваона, сэра Свона и меня – коли сумеют. Возможно, они убьют также всех наших меченосцев и лучников, или почти всех. Возможно даже, они убьют Тауга, оруженосца сэра Гарваона, лорда Тиази и лорда Била. Но зачем им убивать рабов? Рабы же трофеи, а не враги.