В этот момент она распахнулась и на пороге появился человек, закутанный в плащ.

Это был граф.

— Отец! — крикнула Мари.

— Дочка моя любимая! — Граф прижал ее к своему сердцу.

— О, как мы беспокоились, пока вас не было, а господин Анри собрался уже найти и вернуть вас.

— Храбрый юноша. — Граф протянул руку шевалье. — Вы хотели снова пожертвовать собой.

— Полно! Все хорошо, — произнес Кернан. — Я считаю, что удача не отвернулась от нас.

Граф не открыл причин своего отсутствия и ни словом не обмолвился о достигнутой цели. Бретонец связывал эту отлучку с каким-то заданием соратников по борьбе, чем-то вроде нового заговора, но не решился расспрашивать на этот счет своего господина.

Он лишь подумал, что следует рассказать графу о происходящем. И поведал ему о любви молодого человека, поверенным которого стал сам, и о том, как, видя отчаяние Мари, юноша признался ей, не предполагая, что девушка тоже любит его.

— Никогда еще не было более достойных любви! — добавил бретонец. — Но мы все равно не сможем обвенчать их, так как в округе не осталось ни одного священника. Придется ждать.

Граф лишь молча покачал головой.

Действительно, отсутствие священников в департаменте повлекло за собой полный упадок духовной жизни края; в особенности страдали от этого жители деревень. И все же они не желали признавать новообращенных святых отцов, предпочитая отсиживаться в своих домах и не показываться в церкви. Новорожденные дети оставались некрещеными, старики умирали без причастия, браки не только не освящались, но и не регистрировались, так как в это смутное время не действовали даже конторы по записи актов гражданского состояния.

Однако во второй половине апреля в окрестностях Дуарнене произошла значительная перемена. Какой-то священник, пренебрегая многочисленными опасностями, явился сюда исполнять святую миссию.

Вначале об этом говорили шепотом: нельзя было привлекать внимание шпионов, которых власти рассылали по всей стране, но в конце концов стало неоспоримым то, что какой-то таинственный священник поселился в этих краях. В любую погоду — в бурю, по ночам — неизвестный, всегда в одиночестве, обходил соседние селения. Его видели в Пон-Круа, в Крозоне, в Дуарнене, в Пулане. Он посещал не только крупные приходы, но заходил и в самые неприметные домишки на отшибе.

Поговаривали, что он отлично знал здешние места и был в курсе всех насущных проблем. Он появлялся сразу после рождения ребенка, приходил утешать и тех, кто находился на смертном одре. Он почти всегда скрывал свое лицо от любопытных взоров. Но вовсе не обязательно было лицезреть его, чтобы распознать в нем милосердного служителя истинной веры.

Эти факты, вначале мало кому известные, не замедлили привлечь всеобщее внимание. Вскоре о нем заговорили в Дуарнене.

— Сегодня ночью он приходил причастить Керденана, — говорили одни.

— Позавчера он крестил ребенка Брезанелей, — отвечали другие.

— Надо пользоваться его присутствием, — с наивной простотой повторяли другие, — так как с ним в любой момент может случиться несчастье.

Жители окрестных деревень, в целом очень набожные, несказанно обрадовались появлению этого неизвестного, который возрождал духовную жизнь края.

На дороге, ведущей из Дуарнене в Пон-Круа, стоял старый дуб. Говорили, что подле него крестьяне оставляли записки со своими просьбами, и следующей ночью таинственный священник приходил к ним.

Из-за уединенного положения домика Локмайе, его гости долгое время ничего не знали о происходящем. Они разговаривали только с ближайшими соседями и предпочитали поменьше выходить из дома. Они и не подозревали, что уже целых два месяца рядом есть тот, кто может им помочь.

Однако как-то раз слухи о таинственном священнике достигли ушей Локмайе. Тот шепнул Кернану. Бретонец поспешил рассказать об этом своему господину. Отблеск удовлетворения проскользнул в его взгляде.

— Право, — произнес Кернан, — этот священник, должно быть, человек отважный и готовый к самопожертвованию, только в таком случае он может действовать подобным образом.

— Да, — ответил граф, — но в качестве награды его окружают благодарностью.

— Без сомнения, мой господин. И я представляю, как счастливы теперь жители! Знаете ли вы, как трудно умирать без покаяния!

— Да, — согласился граф.

— Для меня, — продолжал бретонец с глубокой убежденностью, — это стало бы самой страшной мукой; новорожденный может подождать с крещением, и каждый имеет право занять место священника возле колыбели, да и возлюбленные могут отложить свадьбу до лучших времен! Но умереть без духовника, стоящего у изголовья, — тут есть от чего прийти в отчаяние!