А одновременно закрывались детские садики, и здания этих садиков покупали частные фирмы. Старики не получали пенсий, самолеты без замены, ремонта и профилактики превращались во флотилию летучих гробов.

Потому что при капитализме не развивается, не двигается ничто, не приносящее прибыли. Как бы это ни было нужно и полезно! Денег нет, а значит — не пойдут дети в детские садики, подохнут без лечения старые хрычи и хрычовки, будут биться самолеты, на полпути врезаясь в землю.

По телевизору идут пошлейшие ток-шоу, родители в ужасе от «Тома и Джерри» — от зрелища мышей, которые прибивают кота к полу гвоздями и при этом хохочут? Но ток-шоу и эти мультфильмы шли, идут и будут идти — потому что в них вложены деньги и потому что они приносят доход.

Остальное не имеет значения.

В начале 1990-х продолжался книжный бум, издавалось невероятное количество литературы, включая научно-популярную. И тиражи: 50… 100… 200 тысяч экземпляров.

А потом книжный бум спал, и издавать книги стало невыгодно. Даже боевики и фантастика выпускаются все более низкими тиражами. А какой тираж у научно-популярных книг? 500 экземпляров и 300.

Даже тот, кто вроде быстро приспособился, испытал много сильных впечатлений. Даже в странах более благополучных оголтелая погоня за коммерческим успехом ведет к неврозам и психозам, люди разрушают свое здоровье в судорожной погоне за призраком золотого тельца.

Тот, кто не успеет, — зачислит себя в неудачники и наживет новые неврозы и психозы.

В Мекке наших «демократов» разлива конца 1980-х, в Америке, на психотропные средства тратят больше денег, чем на сердечные. Статистики по России нет. Случайно ли?

Но ведь капитализм имеет и свои хорошие стороны. На первых порах, пока не наелись, казалось: самое лучшее в капитализме — это товарное изобилие. Что такое дефицит, как ломились в очередях за колготками из Венгрии или все той же легендарной красной колбасой — уже страшная сказка для тех, кому меньше 25.

Бывает трудно достать деньги — но если они есть, все остальное легко достижимо. В СССР говорили, что у нас дефицита нет только в деньгах — их, мол, у нас сколько угодно. Теперь дефицитны только деньги — все остальное идешь и покупаешь.

Другой вопрос — все ли готовы к этому типу дефицита?

Теперь, через 15 лет капитализма, кажется, что самое лучшее в нем, наверное, — это свобода! При капитализме никого и никак невозможно заставить делать то, чего он не хочет. Это с удивлением отмечали советские люди, выезжавшие за рубеж в 1980-е годы. Мол, никто не делает ничего, что не хочет! И заставить нет никаких средств… Теперь точно то же и у нас: попробуйте заставить россиянина делать не то, что он хочет.

Это касается не только буржуя, который сделал деловую карьеру. Это касается и достаточно «рядового» предпринимателя или специалиста; разумеется, он не свободен очень от многого, он принимает на себя и несет определенные обязательства.

И пусть попробует не выполнить!

Но все обязательства, во-первых, приняты этим человеком добровольно, а не навязаны. А во-вторых, по всем обязательствам существуют границы ответственности и контроля. Вот эту работу я обязался закончить за неделю? Значит, должен закончить, а если нет — то я несерьезный человек. Но вот контролировать, где я провожу вечера, вы не будете. Вот не будете — и все. Я имею право бывать, где хочу, а вы следить — не имеете права!

Одно из приятных последствий падения советской власти: в гостиницах перестали спрашивать свидетельства о браке у пар, которые поселяются вместе. А то ведь спрашивали! И советские люди всерьез отвечали на хамские вопросы — официально ли они женаты, показывали штампы в паспорте, а если что не так — скрывались, бегая друг к другу под покровом темноты, тайком.

Коридорная бы не увидела…

Советские люди исходили из того, что кто-то вышестоящий имеет право контролировать их, проверять их поведение, а если они нарушают «моральный кодекс строителя коммунизма», то они должны прятаться, как нашкодившие ребятишки.

Ну так вот — попробуйте вызвать такие ощущения у современного россиянина! Чтобы он почувствовал кого-то вправе распоряжаться: с кем ему жить, поселяться в одном номере гостиницы, ложиться в одну постель…

С россиянином после 1991 года произошло примерно то же, что с большинством населения России — после 1861 года. Тогда капитализм избавил наших предков от порки на конюшне, ломания шапки, от страшного положения «дворового человека», насильственной выдачи замуж или сдачи в рекруты.

Так и сегодня мы избавлены от массы мелочных ограничений, стеснений, ценных указаний начальства и прочей гадости.

В конце «перестройки» журналисты, выезжавшие из СССР, сравнивали западного человека и советского. Главное различие: западный человек делает только то, что сам хочет делать.

Но теперь очень многие россияне живут точно так же.

В конце 1980-х годов обозреватели крупнейших газет дружно приходили к выводу: в СССР никакого среднего класса нет! И быть не может. В такой сволочной стране, как Россия, среднего класса не предусмотрено.