Короче говоря, пока они все так приятно разговаривали, они направлялись к милиции, и почему-то так получилось, что и к тем и к другим по дороге присоединялись люди, расспрашивали и говорили: "В чём дело? Что случилось?" И гражданин и гражданка им всё объясняли… Так что в конце концов вокруг Кати и вокруг Манечки образовалось даже что-то вроде небольших толп, в одной из которых все горячо обсуждали, как наказать старшую сестру, а в другой — как найти младшую. Так шли эти две небольшие толпы навстречу друг другу, а в середине их шествовали Катя и Манечка.

И тут вдруг Катя увидела Манечку. Её крепко держала за руку какая-то тощая гражданка. Лицо у Мани было зарёвано, а на подбородке виднелись следы жареной рыбы.

И Катя, увидев Манечку, ужасно обрадовалась и закричала: "Ой, Маня, это ты?!"

И Маня увидела Катю и тоже обрадовалась: "Ой, Катя, это ты?"

И они кинулись друг к другу. А гражданин закричал:

— Девочка, куда же ты побежала?

А гражданка стала расспрашивать гражданина:

— Вы не знаете случайно старшую сестру этой девочки? И там стало происходить большое объяснение. Никто сначала ничего не понимал. А Катя шепнула Мане:

— Давай скорей убежим, а то тебя отправят в сумасшедший дом!

— А тебя посадят в тюрьму!

И под шумок они тихо и незаметно улизнули.

Они прибежали домой, закрыли дверь на ключ, посмотрели в окно и увидели большую толпу, в центре которой гражданка с гражданином удивлённо оглядывались и разводили руками. И Катя с Маней облегчённо вздохнули и моментально помирились и стали вместе рассматривать шахматные папины журналы.

Потому что, знаете ли, это всё-таки были дети неплохие. В конце концов, у каждого бывают свои неприятные моменты.

И когда поздним вечером вернулись мама с папой, они увидели, что Катя и Маня мирно сидят и пьют чай, и всё в доме хорошо: пол они подмели, рыбок покормили, цветы полили, сделали массу приятных и полезных дел, и мама с папой остались очень довольны.

Только им непонятно было одно: как Мышкин ухитрился стащить колбасу из холодильника?

Но это уж ладно. Бог с ней, с колбасой! Не портить же себе из-за колбасы хорошее настроение!

Однажды, когда Вероники Владимировны не было дома (она задержалась на художественном совете), Валентин Борисович покормил своих дочерей овсяной кашей и какао (сам сварил, каша немного подгорела, но ничего, есть можно) и обратился к ним с небольшой речью.

— Уважаемые дочери, — сказал он. — Кто вы у нас сегодня?

— Крокодилы, — в один голос сказали Катя с Манечкой.

— Так вот, уважаемые крокодилы, — сказал Валентин Борисович и поглядел на часы. — Сейчас ко мне должны прийти два моих бывших одноклассника, с которыми я дружил в школе, в десятом классе. Поэтому я убедительно прошу вас, как представителей класса хищных пресмыкающихся, залезть в своё болото, то есть в детскую комнату, и дать мне честное крокодильское, что вы из неё не вылезете до тех пор, пока эти люди не уйдут из нашей квартиры. У нас будет важный разговор, и вы не должны нам мешать. Поняли?

— Поняли, папочка.

— Честное крокодильское?

— Честное крокодильское!

— Ну, смотрите у меня! Знаю я ваши крокодильские замашки! А теперь марш к себе, товарищи крокодильчики!

Катя и Манечка поползли по-крокодильски к себе в комнату, залезли на тахту и стали листать шахматные журналы. А в это время в двери раздался звонок, кто-то вошёл, в передней послышались мужские голоса, а потом пришедшие пошли с папой в комнату и закрыли за собой дверь. Стало тихо.

— Интересно, что это ещё за одноклассники? — сказала Катя. — Эй, крокодил, давай только посмотрим на них одним глазом и вернёмся.

— Давай!

Катя и Манечка проползли под вешалкой, увидели на ней две серых военных шинели и очень удивились.

— Что это, крокодил?

— Не знаю!

Они подползли к папиной двери, легли на пол и попытались заглянуть в щёлку.

— Крокодил, ты чего-нибудь видишь?

— Ничего, крокодил.

Тогда они тихонечко, тихо-тихо приоткрыли дверь и одним глазом заглянули в комнату. За столом сидели папа и двое военных. Они о чём-то разговаривали.

— Ого, генералы какие-то! — сказала Катя. — Мне они нравятся. А тебе?

— И мне. Особенно вон тот, с усами.

— И мне с усами. А давай заползём?

— Нельзя. Мы честное крокодильское дали.

Они поползли обратно, посидели на тахте, полистали журнал.

— Крокодил, мне скучно, — сказала Катя.

— И мне.

— Я ещё хочу на генералов поглядеть. Они нас не увидят, они спиной сидят. Давай сползаем?

— Давай.

Катя с Манечкой тихо выползли из своей комнаты друг за другом, бесшумно вползли в дверь и залегли у порога.

Трое взрослых, склонясь над столом, увлечённо беседовали.