Но всю дремоту тут же как рукой сняло, и я почувствовала такой прилив сил, что, доведись мне в этот момент схватиться с Орловским врукопашную, думаю, ему бы пришлось не сладко.

Неизвестно, кто из нас выглядел растеряннее в первую минуту встречу. Хотя нет, известно. Орловский. На него невозможно было бы смотреть без смеха, сохрани я к этому времени способность воспринимать жизнь комически.

Но, как я уже сказала, мне было совсем не до смеха.

— Простите, я не совсем понимаю… — промямлил он, и эта его заминка совершила чудо. Все мое волнение неожиданно исчезло, а на его место пришла уверенность в собственных силах и благополучном исходе этой встречи.

— Вы заставляете себя ждать, князь, — сказала я ему на прекрасном французском, чтобы окончательно лишить его всяких сомнений по поводу собственного происхождения и воспитания. — И если вы думаете, что этот вонючий чулан самое подходящее место для дамы, то вы жестоко ошибаетесь.

— Простите, произошла чудовищная ошибка, — продолжил он. — Мои люди сообщили мне, что поймали в лесу какую-то девку…

— Меня мало интересует, что наплели вам ваши люди, — тщательно выговаривая каждую букву, спокойно и уверенно произнесла я, и мне самой понравилось, как высокомерно это у меня прозвучало. — Вам не кажется, что начать стоило бы с угощения?

Анюта приносила мне еду, и я не была голодна, но сообщать об этом князю не собиралась. Кроме того, я понимала, что чем неожиданнее будет мое поведение, тем сильнее будет моя позиция. И этими своими претензиями я обезоруживала своего противника.

— Разумеется, — окончательно смешался он. — Я сейчас прикажу подать…

— Вы что, принимаете гостей в этой конюшне? — уже совершенно бесцеремонно перебила я князя.

— Еще раз простите, но я действительно не понимаю… — вновь попытался оправдаться он.

— В таком случае потрудитесь показать мне дорогу в более приемлемое место.

— Прошу вас, — склонился он в поклоне, и в эту минуту напомнил мне провинциального учителя на светском балу.

Я не предполагала, что он может быть так жалок. И у меня в душе не осталось ни капли былого страха.

Если бы у меня была возможность вызвать теперь Степана, я бы, не задумываясь, в ту же минуту покинула бы Орловского, и оставила бы его в вечном недоумении по поводу собственной персоны и моего появления в его лесном царстве.

Именно так бы я и поступила, но Степан был в эту минуту далеко, и мне пришлось продолжить эту опасную игру.

Мы поднялись наверх и я должна была отметить, что заграничный архитектор был не так бездарен, как я себе представляла по рассказу Анюты. Всего Замка я не видела, и теперь уже никогда не увижу, но даже те несколько комнат и коридоров которые я успела рассмотреть, свидетельствовали о богатой фантазии и весьма недурном вкусе.

Интерьер каждой комнаты был подобран таким образом, что, не повторяя буквально ту или иную страну или эпоху, вызывал в памяти что-то наподобие эмоционального ощущения, ассоциации Древнего Египта, Рима, или Японии. Каждая деталь, картина на стене, статуэтка и даже мебель в комнатах напоминали о грешных забавах наших предков и настраивали на чувственный лад.

Это был настоящий дворец сладострастия. И единственное, в чем можно было упрекнуть его создателя, так это в том, что чувство меры изменило ему. Приправа, если ее слишком много, может испортить самое изысканное блюдо. И это его «блюдо» было испорчено совершенно безнадежно.

Орловский оставил меня на несколько минут в одной из комнат, но скоро вернулся. Насколько я поняла, он действительно отдал распоряжения по поводу ужина, поскольку через некоторое время нам принесли вино и закуски. В основном мясо и рыбу.

За это время князь немного пришел в себя и уже не выглядел растерянным, во всяком случае — внешне.

— Мне кажется, мы с вами уже встречались, — совершенно светским тоном сказал он. — Если не трудно, напомните ваше имя.

— Екатерина Алексеевна.

— А фамилия?

— Давайте пока обойдемся без фамилий, — без всякого нажима сказала я, и это прозвучало довольно естественно.

— Как скажете, — улыбнулся князь почти натурально. Только в уголках его глаз можно было заметить неприятный злобный огонек. Он явно не привык, чтобы инициатива в разговоре принадлежала другому человеку. Тем более — женщине.

— Немного вина? — предложил он.

— Если можно — капельку, — ответила я. И наша беседа в течение следующих нескольких минут была обычным обменом светскими репликами. С непременными комплиментами и обменом любезностями.

Мы выпили и закусили. И лишь тогда князь задал вопрос:

— Что же привело вас в мой дом?

Это был конкретный вопрос, требующий такого же конкретного ответа.

— Любопытство, — ответила я.

— Это неплохо, — заметил князь, словно игрок в шахматы оценивающий удачный ход противника.