Возле колонны Гимли задержался и, когда подошли хоббиты, сказал:

— Видите, тут по-морийски написано: «Отсюда Дарин впервые заглянул в Келед-Зарам». — На колонне виднелись полустертые руны, однако прочитать их было невозможно: песок и ветры заровняли надпись. — Давайте заглянем в озеро и мы! — повернувшись к берегу, предложил Гимли.

Путники наклонились над темной водой. Сначала они ничего не увидели. А потом в сине-зеркальной поверхности проступили серебристые блестки звезд-хотя на небе сияло солнце — и снежные шапки высоких гор. Путников озеро почему-то не отразило, и они в смущении отошли от берега.

— Здравствуй и прощай, Заповедное Озеро! — низко поклонившись, воскликнул Гимли. Потом повернулся к хоббитам и добавил: — Здесь покоится Корона Дарина. Она ожидает его пробуждения…

— Что ты там видел? — спросил Пин Сэма, когда гном и хоббиты догнали Отряд. Но задумавшийся Сэм ничего не ответил.

Серебрянка на севере, а Белогривка на юге ограничивали большую холмистую долину с основанием из черных скальных пород, прикрытых слоем плодородной почвы; поэтому дно у рек было черным, и долину исстари называли Черноречьем, хотя, освещенные лучами солнца, обе реки весело серебрились, а чернели только вечерами да в непогоду. Возможно, первые жители долины пришли сюда, когда было пасмурно.

Путники шагали по берегу Серебрянки.

— От Зеркального до слияния Серебрянки с Белогривкой лиг десять, — на ходу рассказывал Арагорн, — и там, в лесу, мы сможем заночевать. Этот путь наметил для Отряда Гэндальф, чтобы выйти потом к Великой Реке. Когда Серебрянка и Белогривка сливаются, образуется полноводная Золотая Ворожея, которая впадает в Андуин Великий.

— Они сливаются у Кветлориэна, — с радостным волнением подхватил Леголас, — самого прекрасного поселения эльфов, расположенного в удивительном Золотом Лесу. Серебряные деревья Кветлориэна (у них серо-серебристая кора) не теряют осенью густой листвы: она становится ярко-золотой и держится на ветках до прихода весны. Весною прошлогодняя листва опадает, устилая лесные поляны золотом, а на ветках, одновременно с новыми листьями, распускаются золотисто-желтые цветы, наполняющие воздух медовым благоуханием. Так повествуют древние легенды — я-то ни разу не был в Лориэне. Хотелось бы мне побывать там весной!

— Там и зимой неплохо побывать, — обронил Арагорн. — Но Лориэн далеко. А сейчас нам надо уйти от Мории, поэтому прибавьте-ка шагу, друзья.

Арагорн размашисто шагал вперед, и Сэм с Фродо начали отставать. Они весь день ничего не ели. У Сэма от ссадины, оставленной ятаганом, поднялся жар и кружилась голова; а вместе с тем после жаркой Мории его прохватывала на ветру дрожь — даром что в небе сияло солнце. Фродо хрипло и часто дышал; каждый шаг давался ему с трудом.

Через полчаса, посмотрев назад и увидев, что хоббиты очень отстали, Леголас тревожно окликнул Арагорна. Тот оглянулся и подбежал к отставшим. Следом за ним вернулся и Боромир. Остальные Хранителе сразу остановились.

— Простите, друзья, — сказал Арагорн. — Сегодня так много всего случилось, и я так спешил увести вас от Мории, что про ваши-то раны совсем забыл. Да вы и сами-то хороши — не напомнили! Конечно же, нам надо было задержаться и первым делом осмотреть ваши раны!.. Ну а теперь чуть-чуть потерпите. Впереди есть удобное для привала место, и там уж я сделаю все, что смогу. Давай-ка, Боромир, понесем их на руках!

Вскоре путники увидели ручей, с тихим журчанием впадающий в Серебрянку. А потом, перекатившись через черный порог, Серебрянка разливалась широкой заводью, которую обступили разлапистые пихты с плотным подлеском из колючей ежевики. Арагорн продрался сквозь колючие кусты и вышел на маленькую прибрежную поляну, поросшую голубикой и затененную пихтами. Здесь устроили короткий привал. Солнце начинало клониться к западу, а они одолели только несколько лиг, и орки без труда могли их настигнуть…

Пока Хранители собирали сушняк, разводили костер и кипятили воду, Арагорн осматривал раны хоббитов. Ссадина Сэма была неглубокой, но она почему-то до сих пор кровоточила, и Арагорн с беспокойством склонился над Сэмом. Однако осмотр его явно обрадовал.

— Тебе повезло, — сказал он Сэму. — Многие расплачивались гораздо серьезней за своего первого убитого орка. Ты был ранен чистым клинком. А орки нередко мажут ятаганы очень сильными и зловредными ядами. Эту-то ранку мы быстро залечим. — Арагорн порылся в вещевом мешке и достал пригоршню засохших листьев. — Это листья целемы, — объяснил он, — я нарвал их неподалеку от горы Заверть. Сухие, они действуют слабее, чем свежие, но твою-то ссадину, думаю, исцелят. Положи их в кипяток, а когда он остынет, Промой рану и осторожно вытри. Ну, теперь твоя очередь, Фродо.

— Мне уже лучше, — объявил хоббит, не давая Арагорну расстегнуть на нем плащ. — Я просто устал и очень проголодался — отдых и еда меня полностью вылечат.

— Оказаться между молотом и наковальней — не шутка, — усмехнулся Арагорн и серьезно добавил: — А вдруг у тебя переломаны ребра? Нет уж, ты не противься осмотру! — Он бережно снял с Фродо плащ, рубашку… недоуменно нахмурился, а потом рассмеялся. Кольчуга мерцала, как Серебрянка под солнцем. Арагорн снял ее, слегка встряхнул — и драгоценные камни радужно сверкнули, а шорох тонких кольчужных колец напомнил ему шум летнего дождичка. — Посмотрите-ка, друзья, — сказал Арагорн, — на драгоценную шкурку нашего Фродо. Если бы средиземские охотники знали, что у хоббитов такая редкостная шкурка, они бы толпами стекались в Хоббитанию…

— И стрелы искуснейших охотников Средиземья не причинили бы хоббитам ни малейшего вреда, — разглядывая кольчугу, заметил Гимли. — Ведь это же кольчужная рубаха из мифрила! Из мифрила!!! А такой великолепной работы я, признаться, ни разу не видел — и даже не знал, что такое возможно. Не об этой ли кольчуге говорил Гэндальф? Тогда он, по-моему, ее недооценил.

— То-то я думал, — вмешался Мерри, — зачем ты все время сидишь у Бильбо? А он, оказывается, снаряжал тебя в путь. Вот ведь какой замечательный старикан! Надо при случае ему сказать, что его подарок спас Фродо от смерти.