– А он что?

– Поблагодарил, сказал, что это просто обычное наведение справок, и повесил трубку.

– Его звали Рэдхорс, так?

– Да, что-то лошадиное.

– Ты молодчина, Пат, ты правильно все ему сказал, он нас разыскивает с тех пор…

Пат поднял руку, желая, чтобы я замолчал. В его глазах была холодная уверенность.

– Я не хочу ничего знать, – сказал он. – Так будет лучше всего.

– Ладно. И знаешь, наверно, лучше не говорить ничего Джону.

Глаза Пата расширились, но затем он кивнул, и я с ним попрощался. Я совсем забыл про Рэдхорса. Вернее, на время выкинул его из головы. Если бы у меня осталось хоть сколько-то здравого смысла, я бы понял, что теперь уж точно пора валить прочь из этого города. Но я был уже так близко. К тому же крючок сидел во мне достаточно глубоко. Онасидела во мне…

Невероятно, но Чарльз уже был в офисе ОЗПА, взгляд у него был немного мутный, однако он явно успел принять душ, намазать волосы гелем, на нем был свежий льняной костюм, белая рубашка, галстук.

– Александр, – приветствовал меня он, широко улыбаясь, – а любишь ли ты сигары?

– Успешно съездил?

– Типа того. – Он засмеялся. – Вчера вечером я впервые толкал спич на публике.

– Ну и как?

– Отлично. Вот, держи, – сказал он и протянул мне серебряный футляр.

Чарльз рассказал, что в Аспене ему пришлось выступать перед переполненным залом, он завязал множество контактов и вернулся только сегодня утром. Он встречался даже с Ньютом Гингричем и сенатором Доулом. Чарльз сказал, что выступать с речью – почти то же самое, что читать лекции студентам, или делать доклад, или выдавать речовку перед дверьми. Разница лишь в том, что тут приходилось читать с «Телепромптера» [25] , и это было непривычно.

– Ух ты, круто, ты что, сам писал текст доклада?

– Мы с Робертом. Он хотел поехать со мной, и Амбер тоже. А я отказался: подумал, что мне будет проще одному. Амбер говорит, ты ходил с ней в театр.

Я кивнул. Он улыбнулся в ответ. Вот весь он в этом. Собранный, умеет держаться, как раз те качества, что необходимы человеку, намеревающемуся попасть в конгресс. Прошлые подвиги тщательно скрыты – концов не найдешь. Тот тип мудака, который еще раз пять засветится в списке кандидатов на пост вице-президента. Не знаю, что за девица была эта Мэгги Прествик, но, клянусь, она стоила минимум десяти таких, как Чарльз. А уж Виктория Патавасти – больше сотни.

– Пошли, у нас намечается собрание, все приглашены, включая обслуживающий персонал.

– Прямо демократия, – пробормотал я.

Собрание представляло собой сольный концерт Чарльза. Он говорил о своем докладе и о совещании в целом, о том, что он встретил кучу сенаторов, губернаторов и членов конгресса. Сказал, что в ближайшие месяцы мы должны быть готовы к глобальным переменам в ОЗПА. Для Общества вырисовывалась перспектива попасть под крыло влиятельных консерваторов в качестве противовеса «Гринпису» и клубу «Сьерра», которые принадлежали демократическому лагерю. Это означало большие деньги, больше работы, возможностей для дальнейшего роста. Он не упомянул про шестое августа, но ему явно хотелось сказать об этом, я не сомневался.

Я посмотрел на Амбер. Красные слаксы, облегающий кремовый свитер, на голове – шляпа. Мне показалось, она выглядит как никогда. Амбер походила на Фэй Данауэй из фильмов семидесятых. У нее, видно, не хватило времени привести волосы в порядок, перед тем как неожиданно появился Чарльз. Было бы весело, если б он заявился пораньше, интересно было бы посмотреть, как она станет выкручиваться. Хватило бы у Чарльза духу прибить жену и любовника прямо в супружеской постели? Нет, слишком банально. К тому же повредит карьере.

Совещание закончилось, и, хотя Амбер явно нервничала, мне не терпелось поговорить с ней. Я стал проталкиваться в ее сторону.

– Симпатичная шляпка, – сказал я, и тут в нее врезался Эйб, отчего она пролила свой чай.

– Что? – спросила она, глядя на Эйба.

– Простите, – сказал тот извиняющимся тоном.

– Ничего, не обращай внимания. – И Амбер кивнула мне. – Что ты сказал, Алекс?

– Мне нравится твоя шляпка.

– Спасибо, Александр.

– Ты в ней похожа на Фэй Данауэй.

– Это которая все время играла всяких злодеек? «Бонни и Клайд»?

– Ну, не всегда. В фильме «Китайский квартал» она играла жертву.

– Тоже не годится, – сказала она с натянутой улыбкой.

– А здорово у Чарльза все прошло, и впрямь он произвел фурор.

– Да, но мне все же лучше было бы поехать с ним, пойти вместо этого в театр слишком эгоистично, – сказала она скорее самой себе.

– Но ты бы отвлекала его.

– Да, это его слова.

– В следующий раз, может быть, он всех нас пригласит, уверенности-то прибавится.

– Возможно, – ответила она и впервые за весь разговор посмотрела на меня. Эйб, Роберт и Чарльз над чем-то смеялись. Я улучил момент и подвел Амбер к окну в дальнем конце комнаты. Краем глаза я поглядывал на троицу сзади нас. Мы выглядели, будто смотрели на серые тучи или рассуждали о возможности дождя. Денверу требовался хороший ливень.

– Он приехал сразу после моего ухода? – прошептал я.

– Примерно через час.

– Господи! Все обошлось?

– Да, но я чувствовала себя отвратительно. После того как ты ушел, меня вырвало. Отвратительно.