— Покажи! — в этом повелении не было и толики прежней медоточивости, так мог говорить только привыкший повелевать.

На гладкой поверхности появилась легкая рябь. Постоялец блуждающей комнаты провел над зеркалом рукой, словно снимая невидимую вуаль, и довольно хмыкнул. Под пылким взглядом искусного лицедея туман в глубине серебряного стекла медленно исчезал, открывая искомое. Сначала появилось изображение коридора, но не пустого. Странная парочка шествовала ветхим лабиринтом. Щебечущая горничная вела "под белы ручки" мужчину. Демон не выдержал, и звонкий хохот отразился от стен хрустальными шариками. Лицо кавалера было расписано нелепым синим узором, и выглядел он довольно комично.

— Каге, что скажешь? — молодой человек озорно подмигнул своему спутнику. — Кто из них аппетитней выглядит?

"Они простые смертные, мой господин", — голос куклы остался бесстрастным.

— Какой ты ску-у-учный, — протянул Даккен и перевел взгляд на парочку, которая уже выясняла отношения. — И не так они просты, как кажется на первый взгляд. Но ты прав, — блондин сделал плавный жест, и изображение изменилось, — есть в этом питомнике зверьки и повкусней.

В этот раз безукоризненная гладь показала пустующий бар. В помещении было темно, освещалась только барная стойка. Очень аппетитный бармен, которого Монсеньор просил не трогать, спаивал одного единственного посетителя — хрупкую рыжеволосую девушку. А вот это уже интересно. Демон втянул нервно подрагивающими ноздрями воздух, принюхиваясь к отражению. На тонких губах заиграла чувственная улыбка. Ведьма, и не слабая.

— Ее сила, как аромат жасмина, — закрыв глаза, томно протянул юноша, — пьянит и будоражит, — он сделал несколько грациозных танцевальных па вокруг низкого пуфика. — О, это будет великолепный десерт. Но, — подняв указательный палец вверх, хозяин японской куклы назидательно произнес, — сначала ужин.

Картинка сменилась, теперь Даккен внимательно осматривал один из номеров в викторианском стиле. Неожиданно он сморщил нос, на гладкой белоснежной коже появилась сеть морщинок.

— Фи, как воняет! — юноша выудил из глубины шуфлядки кружевной платок и, обильно надушив его, жеманно приложил к носу. — Моветон! Каге, эта тварь портит мне аппетит, — сразу же закапризничал демон.

В кресле сидел ньюфаундленд и лакал коньяк. От него сильно несло псиной, и этот запах почти перебил другой, более низкий аромат цвета крови. Очень знакомый отпечаток, напоенный сладостной негой.

"Его не должно существовать, мой господин", — равнодушный голос куклы озвучил мысли демона.

— Да, ты прав, — блондин небрежно отбросил ажурный лоскуток ткани и присел на пуфик, закинув ногу на ногу, — но я не буду обрывать это никчемное существование, так даже интересней.

"Господин, неужели вы…", — первый раз за все время разговора в безликом голосе появилось подобие чувств.

— Помилуй, Каге! — тоном возмущенной дамы взбунтовался юноша. — Я еще так низко не пал!

Неожиданно обстановка в отраженной комнате изменилась с появлением еще одного действующего лица. Девушка выглядела изящной статуэткой, ее прозрачная кожа выгодно оттенялась медным водопадом волос. Мягкие тона амбре, что будоражили острое обоняние Даккена, просто сводили его с ума. Он жадно втянул воздух, и его подхватила волна неги. Блаженно закрыв глаза, хищник плотоядно улыбнулся.

— Вот наш ужин — ужин истинного гурмана! — демон резко встал и театрально закатил глаза, поднеся руки к горлу. — Но, Каге, почему никто не ценит мой тонкий вкус, — писклявый голос диссонировал с плавной текучей грацией дикого зверя, которая проступала в каждом движении.

"Я ценю, мой господин", — деревянное тельце игрушки скрипнуло в низком поклоне.

— Хм, попробуй не ценить, — ехидно протянул хищник в образе травести-дивы. — Ну да ладно, — и, нежно очертя овал девичьего лица в зеркале, Даккен подул на гладкую поверхность, — ведь еще надо подготовиться к приходу гостьи, — изображение начало таять, и демон собрался уже вставать, но неожиданно верный спутник вскричал:

— Стойте, господин! — и указал деревянным пальчиком на тающий образ вампирши, — посмотрите на нее истинным зрением.

Демон удивленно повернул голову к зеркалу. Его глаза заполнил ядовито-зеленый свет. Просканировав взглядом ночную охотницу, юноша скорчил брезгливую гримасу, словно увидел самую мерзкую сущность во вселенной.

— О Каге! — голос Даккена звучал хуже расстроенной гитары, — ну почему так? Почему эта глупая вампирша не следует своему назначению, а ищет альтернативные пути?

Ему, как могущественному демону преисподней в отставке, бывшему властителю всей жизни на земле, повелевавшему циклом смерти и возрождения, было дано зреть все уровни бытия. Именно такой способностью воспользовался Даккен. И увиденное его не обрадовало, если не сказать, огорчило.

У каждой сущности, черпающей силы, из Тьмы ли, из Света ли, есть двойник, связанный с носителем невидимыми, но прочными узами. Эти нити тянутся из слабого, полностью зависящего от своего хозяина двойника, находящегося в промежуточном измерении. Именно этот мир духов является истинным отражением творений, наделенных хоть какими-то сверхъестественными способностями. Выбрав путь — следуй ему, твердо веря в свою правоту. Такова суть вещей, и никому не дано ее изменить. А тот, кто нарушает законы, жестоко за это расплачивается. Если нежизнь вампира поддерживается исключительно кровью живых существ, желательно мыслящих, то невыполнение этого правила приводит к неизбежному нарушению цикла. Но, как известно, любое правило имеет исключение, это самое правило подтверждающее. Таким уникумом был Даккен, сумевший найти разгадку и заключить договор со своей тенью, сделав свое иное бытие слугой самому себе.