Пару мгновений портье хлопал глазами на постояльца, потом фыркнул и расхохотался. Подобной чуши он не слышал ни в жизни, ни в смерти! Живой! Ха! Да этого не может быть, потому что не может быть никогда! Из мертвых еще никто не возвращался. Этот закон чтим всеми проявлениями разума — что магического, что технического, что человеческого. Даже божественного. Умер — значит умер. И все. Кранты. Никаких возрождений. Ну, бывают, конечно, разные всякие реинкарнации, но то переселение духа в другое тело, а тело Тедди было по-прежнему при нем. Он даже проверил на всякий случай, скосив глаза и внимательно изучив собственное плечо. Кокетливая родинка в форме бабочки по-прежнему была на месте. Как и татушка в виде неизвестно что означающего иероглифа, по глупости нанесенная чуть ниже пупка еще в восемнадцатилетнем возрасте. В бытность свою человеком, Тед не успел задуматься ни о значении иероглифа, ни о том, как это вообще-то выглядит со стороны. А вот вампиром он ее вывести уже не мог — в каком виде обратился, в таком и будешь коротать вечность. Трупы не меняются, особенно, если им не свойственна склонность к разложению.

Все эти мысли пронеслись в голове портье за считанные секунды и, отсмеявшись, он весело уставился на постояльца. Разглядеть того по-прежнему не удавалось.

— Мне понравилась шутка, — улыбнулся он и, приподнявшись, штаны все же натянул.

— Шутка? Э… шутка… но… э… — в голосе иностранца послышалась растерянность. — А что… что… вы, друг мой, считаете шуткой, да?

— Сообщить вампиру, что он теперь жив — вы считаете, что это не смешно?

— Смешно? Но… э… почему? Разве это не есть хорошо… э… быть живым?

— Не спорю, — фыркнул Тед, — но только мертвые живыми не становятся, а вот наоборот — всегда пожалуйста.

— Но есть стали живым, — еще больше занервничал иностранец, от чего его выговор ухудшился, — мы так сделать… э… как это… Ну да! Вот! Воз-рож-де-ни-е! Да!

— Чего?! — опешил портье, до которого наконец начало доходить, что странный расплывчатый постоялец всерьез верит в свои слова. Но тут же махнул рукой. — Свистите! Так не бывает.

— Бывает-бывает! — закивал свистун. — Мы… это… это… наша… как это… э… да! Тех-но-ло-ги-я! Наша… э… дос-ти-же-ни-я! Да! Было сложно. О! Да! Странное… э… сопротивление. Да-да! Странное, очень! — Теда пробрал нехороший холодок. Постоялец был абсолютно серьезен и даже горд собой. Но поверить в такое было просто невозможно. — Болезнь… э… нет… ваша смерть не была запущена, да! Но непонятно… э… совсем непонятно… Мы вас воз-ро-ди-ли, да… э… но… опасно… как бы… э… Пока опасно… да… яд? Нет-нет! Яд нет… это… это… — он как-то странно закачался из стороны в сторону и прочирикал что-то на своем языке, видимо, обращаясь к остальным. В ответ послышались бурные многоголосые трели, но к согласию собеседники, судя по всему, не пришли. — Нет! Я не знаю… э… мы не знаем… что это есть… нет… Но опасность. Умереть нельзя пока, чтобы странной смерти не быть. Вы понимаете? Нет? Берегите себя быть живым! Да?

Тедди не понял ничего из того, что пытался втолковать ему иностранец о какой-то опасности. Он пока еще не мог понять и поверить в то, что жив. Да и жив ли? Не отрывая взгляда от своего говорливого визави, Тедди поднес левую руку к правому запястью и нащупал пульс. Нащупал! Его сердце билось!

Мгновенное радостное потрясение тут же сменилось паникой. Мысли хлынули в голову бурным потоком. Он снова человек, живой, дышащий! В подтверждение Теодор набрал полную грудь воздуха. Воздух имел вкус, запах, в нем можно было различить присутствие озона. Это было невероятно! И тут до него дошло, как это ужасно! Он перестал быть почти бессмертным призраком ночи. Теперь ему никогда не стать могущественным, не подчинить себе жалкое племя городских вампиров, не стоять одесную богини смерти. И никогда больше не пить дурманящую кровь девственниц! Все, все его планы пошли прахом. Распланированное на века темное будущее грозило обратиться скорой старостью, маразмом и немощностью. Кошмаром маячил впереди призрак заводской столовой.

С криком ужаса Тед сорвался с места и сломя голову бросился к выходу. Ветки деревьев хлестали его по лицу, что-то свиристели расплывчатые существа, кто-то пытался схватить его, что-то подворачивалось под ноги, но портье с одержимостью берсерка крушил все препятствия на своем пути. Наконец, впереди показалась вожделенная дверь, и Тед вынес ее в коридор собственным телом.

В коридоре царили тишина и полумрак. Отель словно отрезал все звуки комнаты номер восемнадцать, оставив шорохи леса и чириканье постояльцев за гранью собственного покоя. Прямо перед Теодором стояла маленькая девочка.

— Опоздала, — вздохнула Каля.

— Ч-ч-что? — портье начал приходить в себя.

— Ты больше не мой подданный, Федя. Они тебя оживили, — в ее голосе сквозило что-то похожее на грусть.

— Но… но я не хочу! Я не хочу, Великая!

— Правда? — девочка склонила голову на бок, с любопытством разглядывая бывшего вампира. Тед преданно закивал. — Ладно, — Каля качнула головой, — в тебе все еще есть моя сущность, а значит остается шанс. Хоть и ненадолго. Эти инопланетные деятели совершенно не уважают наши божественные методы! — она даже притопнула ножкой от раздражения, а потом вздохнула. — Шанс-то есть, да времени мало.

— Что?! Что нужно делать, Великая?! — портье боялся поверить призрачной надежде.

— Снова обратиться, — пожала плечами малышка, — или, может быть, просто умереть. Но не думаю, что с их технологиями у тебя есть на это больше нескольких часов. Может быть, до рассвета. Так что, поторопись, Федя. Не обратишься за это время, потом ни один вампир уже не спасет. Что-то такое они с тобой сделали, что, едва организм выведет мою сущность, у тебя сформируется иммунитет к вампиризму.

— А как же… как же мой вассалитет, Великая? — Тед рискнул прояснить момент, который беспокоил его больше всего.

— А что с ним станется? Успеешь снова стать вампиром, эти две ночи не будут потеряны. А не успеешь, так тебе должно быть все равно.

С этими словами девочка развернулась и пошла прочь. Так, словно бывший вампир совершенно перестал ее интересовать.

Пошатываясь, Теодор добрел до коридора со служебными помещениями на первом этаже. В голове его царили сумбур и паника. Из всех перемешанных обрывочных мыслей додумать удалось только самую идиотскую. Несчастный оживший портье почему-то вдруг очень озаботился вопросом, на сколько еще переодеваний хватит комплектов униформы в безумной гардеробной запасливого Монсеньера. Однако связность этой формулировки почему-то придала бывшему вампиру сил, и дверь в комнату, где еще час назад разжился новым костюмом, он открыл решительно и довольно спокойно.