Я слетела вниз, радостно обняла Самюель и принялась рыскать по кухне в поисках завтрака. Ее удивленный взгляд не остановил моего веселого пританцовывания на кухне. Я прокружилась в одну сторону к холодильнику, потом в другую мимо нее к столу.

– Сегодня какой-то праздник?
– поинтересовалась она, с интересом наблюдая за моими действиями. В своем изумрудном платье, Самюель была восхитительна и прекрасна, но даже ее идеальный вид не заставил меня болезненно поморщиться при виде своего отражения в зеркальной поверхности плиты.

– Нет, просто хорошее утро. К тому же, осень, - ответила я, пожимая плечами, словно осень должна была объяснить все.

Как ни странно, Самюель такой ответ полностью удовлетворил. В основном, с приходом осени, я просто оживала. Если кто-то любит весну, лето или зиму, я полностью их поддерживаю. Но осень - это что-то особенное, то, что не поддается логическому объяснению.

Я выглянула в окно и еще успела увидеть, как легкий утренний туман исчез с травы, и небо засияло светом. Яркое синее небо только начинало набирать силу, а деревья пестрели разнообразием рыжих и багровых цветов. Точное сочетание шарфа, что связала мне Самюель. Стоит захватить и его.

– А не рано ли ты встала? Девочки ждут тебя не раньше одиннадцати, - Самюель медленно ходила вокруг меня, поедающей овсянку с сухофруктами, кругами. Ее глаза хитро блестели.
– Может, ты едешь не с ними?

– Я тебя прошу, - рассмеялась я. Без подсказок я поняла, о ком говорит мама. Конечно, идея поехать в город с Калебом не казалась мне глупой. В среду мы вели себя как нормальные друзья, но ведь я хотела большего. Возможно, когда увижу его на выходных, нам тяжело будет сохранять непринужденные отношения - воскресная ссора висела над нами дамокловым мечем. Просто в среду мне некогда было об этом думать, мне нужна была помощь Калеба любой ценой, и приходилось вести себя с ним более миролюбиво.
– Просто так получилось, подняться пораньше. Зато все успею. Даже машину могу еще помыть.

– А что ее мыть, - Самюель вертела в руках зеленое яблоко и время от времени подносила к носу, принюхиваясь. Она делала это так аппетитно, что мне сразу же захотелось съесть яблоко.
– Терцо и Грему нечем было заняться ночью, и они мыли, полировали, натирали и опрыскивали машины каким-то воском. Я думала, что умру от тоски, наблюдая за ними. И ты знаешь своего отца - снова чуть не оторвал что-то от машины, своей, - быстро добавила она, увидев мои нахмуренные брови. С машинами Терцо не знал меры, он обращался с ними слишком усердно, забывая, что, не смотря на свою массивность, против его силы - они хрупки.
– Хорошо, что хоть Грем, знает в них толк. Он все исправил. Интересно, как бы Терцо объяснял в ремонте, почему на оторванных деталях следы рук?

Она на миг замолчала, ее взгляд стал затуманенным и далеким.

Гроверы старались всю свою жизнь жить среди людей, оставаться людьми. И я понимала, что она вспоминает свои последние 50 лет, которые они прожили с Терцо, Пратом и Ричардом не самым святым образом. Настоящее постоянство наступило тогда, когда появилась я.

И можно понять, как это терзает Самюель, особенно если учесть ее нынешнюю веру. Ее должно мучить то, что она давно уже могла остановиться убивать. И изменила все не она сама - самое сильное существо в мире, а слабый пятилетний ребенок. Мне стало ее жалко, я не могла видеть ее мучений.

– Да уж, сколько лет жить среди людей, - словно очнулась она. Наши глаза встретились: ее идеальный серебристый взгляд, без каких-либо изъянов и мой, живой и яркий. Самюель вздрогнула, увидев понимание в моих глазах. Ей должно быть непривычно, потому что раньше я ее не понимала, как и теперь, не до конца, но знакомство с Калебом многому меня научило.
– Да, милая, прошу тебя, не обязательно покупать весь магазин. Куда потом мы денем все те вещи, когда ты уже не будешь беременна?

Я улыбнулась, понимая, что Самюель хочет отвлечь меня от ее горестных мыслей, и не стала ничего говорить об этом.

– Я постараюсь, - пообещала я.

Самюель иронично хмыкнула.

– Хорошо, что я могу теперь положиться на Бет, она пообещала мне следить за твоим выбором. Главное, чтобы она не позволяла тебе покупать вещи "на вырост".

– Это заговор, - возмутилась я. Самюель тряхнула волосами, чтобы скрыть улыбку, но я знала ее достаточно хорошо, чтобы понять, она чего-то мне не договаривает.
– Только не это, - застонала я, догадываясь, в чем дело.
– И кого ты подговорила из них двоих на покупку детских вещей?

– Что значит, подговорила?
– невинно переспросила мама, но ей меня не провести. Я видела, как она старается скрыть в глазах триумф.
– Я всего-то попросила проводить тебя в магазин детской одежды и игрушек. Может что-нибудь приглянется.

Я тяжело вздохнула, стараясь скрыть грустную улыбку.

Да, больше меня не злила мысль, что я беременна, и я уже не ненавидела маленьких деток, растущих в моем животе. Но это не значило, что я полюбила их, так же, как Терцо и Самюель. Они по-прежнему остаются в моем сознании, как будущие брат и сестричка, ну или, как уже там выйдет. Словно я была суррогатной матерью. Только сказать сейчас об этом Самюель я не могла, когда ее глаза горели любовью и счастьем. И с тяжелым сердцем вспомнив полный ящик игрушек и одежды, привезенных Гремом, что я прятала в кладовке, я смирилась с тем, что сегодня там склад пополнится. Качнув смиренно головой, я увидела радостную улыбку Самюель, и поняла, что маленькая прогулка по магазинчику стоит того. Подумаешь, еще парочка игрушек.