С нового года мы стали носить погоны. Отменили старые звания политработников. Был введен в действие новый Боевой устав 1942 года и Полевой устав 1943 года. Еще раньше командира полка подполковника Кострова сменил бывший старший офицер разведотдела армии подполковник Чугаев. До войны он был командиром батальона в Ленинградском пехотном училище. Вояка он был неважный, а первое серьезное дело показало всю его командирскую никчемность (здорово щелкал каблуками – вот все, что я о нем запомнил).

В конце весны 1943 года полк был выведен во второй эшелон, оставив на правом фланге в обороне 2-й стрелковый батальон, оперативно подчиненный командиру 326-го стрелкового полка. Однако спрос за этот батальон был с нас в полной мере, и мне часто приходилось там бывать. Много и с большим старанием трудился командир 2-го стрелкового батальона майор Кондрашов.

Все окопы и траншеи были забраны жердями, было отрыто много ходов сообщения, тоже забранных жердями. Землянки же солдат и офицеров были прочными – в 3–4 наката – и обеспечивали безопасность от огня артиллерии.

Так как батальон оборонялся на фланге дивизии, потребовалось уточнить группировку противника.

Был выбран участок проведения поиска и установлено круглосуточное наблюдение за противником. Разведчики тренировались в тылу. Наблюдение показало, что противник более бдительно несет службу днем и менее – ночью, правда, периодически освещает местность. Участок для проведения поиска был полузакрытого типа. Кустарник на болоте, затем высокая сухая трава и редколесье. В этой связи мною было принято решение проводить поиск ночью, а вернее, в полночь, когда противник нес службу менее бдительно, чем обычно.

Август ушел на разведку района, наблюдение за противником. Кроме того, для введения противника в заблуждение мы несколько раз имитировали разведку днем, невдалеке от избранного места поиска. Помню, что в конце августа были очень тихие дни и ночи. Пришлось выжидать.

В начале сентября я доложил командиру полка, что выезжаю во 2-й стрелковый батальон и буду вести поиск при благоприятной погоде (ветерок и темень). К концу дня я прибыл верхом в район НП командира правофланговой роты. Вызвал своего помощника, уже лейтенанта Голева, и командира взвода, уже младшего лейтенанта Яна Кайзера, а также командира группы захвата старшего сержанта Чембарова, командира артиллерийской батареи, моего хорошего старого знакомого капитана Председателева и командира батальона майора Кондрашова. Заслушал всех о готовности и приказал занять исходное положение. Сам со своим помощником Голевым убыл в окоп командира взвода, туда были поданы линии связи.

В полночь все началось. Около трех часов ползли наши из группы захвата, и такая осторожность обеспечила полную внезапность. Один раз, когда группа обеспечения занимала удобную позицию для установки пулемета, задела проволоку от сигнализации противника, финны всполошились, начали бросать ракеты в этом направлении, но, так как был ветер, они скоро угомонились. Группа Чембарова бесшумно проникла в окоп и буквально на цыпочках приблизилась к наблюдателю противника в тот момент, когда он бросил осветительную ракету. Этого мига было достаточно, чтобы Чембаров воткнул ему в рот кляп и быстро с братьями-казахами Нурмагомбетовыми связал и вытащил его из окопа. Все остальное было делом техники. При подходе уже к нашему переднему краю противник вдруг открыл сильный пулеметный огонь. Предполагаю, что пришедшая для смены наблюдателя группа противника не обнаружила его и открыла огонь. Я дал команду Председателеву, и 10–15 снарядов точно легли в этот окоп. Пленный на сей раз оказался разговорчивым финном.

Все было проведено отлично. Пленного взяли безо всяких потерь. Пока я двигался с группой на КП батальона, майор Кондрашов доложил в штаб полка, что нами захвачен пленный. Дежурный не стал беспокоить командира полка Чугаева и доложил в штаб дивизии, а там немедленно донесли командиру дивизии Ивану Зорину. Тот, естественно, позвонил командиру полка, а он в ответ молчит и не знает, в чем дело (любил человек поспать). Мне это стоило того, что лично командиром полка был вычеркнут из списка представленных к награждению орденами.

После этого события разведчики 116-го Новороссийского стрелкового краснознаменного полка прославились на всю армию как мастера бескровных поисков. Хорошо нам эта наука пригодилась затем в зимне-весенних боях в Заполярье.

В октябре 1943 года полк пополнился личным составом, были организованы занятия по боевой подготовке по наступлению и формированию водных преград. Мы готовились к форсированию реки Свирь.

Убыл к новому месту службы бывший командир дивизии генерал-майор Гнедин, вместо него прибыл после окончания краткосрочных курсов при Военной академии имени Фрунзе полковник Анфимов [18] .

Курсы, видимо, подковали его, и он очень любил в самых неожиданных условиях задавать вопросы. Эта участь и меня не миновала. Как-то во время доклада плана очередного поиска (кстати, который я очень в душе не хотел проводить) мне был задан вопрос: что такое взаимодействие? И я, не окончивший полного курса училища и не имея даже полного среднего военного образования, просто, исходя из уже имевшегося опыта, доложил, что это согласованное по цели, месту и времени действие войск и т. д. Полковник Анфимов, по-видимому, остался доволен и всегда в последующем относился ко мне доброжелательно.