Он пошарил по раме в поисках крючка.

Я подошел к нему и протянул руку.

— Ну, еще и еще раз спасибо, Холлидей. Время идти домой.

Он проворчал что-то и наконец открыл окно.

— Что такое? — Он посмотрел на меня осоловелыми глазами. — Не уходите, какой смысл? Здесь масса кроватей. Масса кроватей. Слишком уж вы задаетесь, не хотите остаться со мной. Вы…

Он так и не закончил фразу. Его качнуло, и он едва удержался за занавеску. Он был уже на волоске.

— Мне надо… — начал я. И замолчал.

С того места, где я стоял, мне в тусклом освещении хорошо была видна вся улица.

За несколько домов от нас в тени деревьев стоял знакомый светло-синий седан. Я видел, как кто-то выбросил прямо на тротуар горящую сигарету.

Я не мог видеть, но я хорошо представлял себе, как он сидит сейчас там, за рулем, со своим гладким мальчишеским лицом, и терпеливо следит своими огромными глазами за входной дверью Холлидея. Ожидающий.

Итак, юноша опять здесь.

Меня охватил страх. Я повернулся к Холлидею и сказал:

— Я передумал. Поскольку вы так добры, что пригласили меня…

Он что-то промычал, уставив на меня из-за черепашьих очков пустой взгляд. Рука медленно соскользнула с занавески. Он наклонился, пытаясь обнять меня, но тут колени его подогнулись, и он бухнулся на ковер.

Для Холлидея вечер был окончен. Завтра его ожидало мучительное похмелье.

Я видел дверь, ведущую в спальню, в которой стояли две кровати. Я перетащил его туда, уложил на одну из кроватей, снял ботинки и набросил на него одеяло.

Просто ради того, чтобы не упускать благоприятной возможности, я быстро обыскал комнату. Но ничего не нашел. Я вернулся в спальню и взглянул в окно. Светло-синий седан все еще ожидал меня внизу. Не без удовлетворения я отметил, что на долю юноши сегодня выпал тяжелый денек. К завтрашнему дню он будет безумно уставшим.

Я тоже устал. Не было никаких причин продолжать бодрствовать. Я разделся до трусов и забрался на другую кровать. Холлидей тяжело дышал, но, слава Богу, не храпел.

Я выключил свет и почти тут же заснул.

Утро было веселое, солнечное. Я проснулся в половине девятого. Вспомнив вчерашний вечер, я взглянул на другую кровать. Холлидей все еще лежал так же, как я его уложил, только одеяло свалилось. Я встал и подошел к окну.

На улице шла приятная дневная жизнь. Чопорная няня катила в колясочке беби, какой-то мужчина вез на довольно примитивной тележке огромный кусок льда. Две собаки обнюхивали друг другу носы и при этом помахивали хвостами.

Светло-синего седана не было.

Голова у меня была легкая, и, как это ни странно, на сердце тоже было легко. Я пошел в ванную комнату и принял горячий душ. Потом в шкафчике нашел бритву и бритвенный прибор. Пока брился, я испытывал к Холлидею чувство, которое почти можно было назвать любовью. Правда, он довольно скучноватый старикан с бесконечными сомнительными остротами, он не знал меры в выпивке, но зато он спас меня от довольно неприятной ситуации и предоставил мне на ночь отличную кровать.

И он знал о Деборе Бранд не больше того, что знал я.

В мыльных пальцах бритва слегка скользнула, и я порезал щеку. Кровь потекла по подбородку. Я выругался, поискал вату, не нашел ее и вытер кровь полотенцем.

Потом нашел кровоостанавливающий карандаш и смазал им ранку. Но на полотенце осталось кровяное пятно.

Корзина для грязного белья стояла направо от меня в углу. Я открыл ее и бросил туда полотенце. И вдруг под грязными полотенцами и рубашками я увидел что-то красное, блестящее. Я взглянул еще и еще раз.

Затем запустил руку в корзинку и вытащил оттуда блестящий красный предмет.

Это была красная сумочка Деборы Бранд.

Я держал ее в своих руках, смотрел на нее, и юкатанские воспоминания вихрем пронеслись в моей памяти. Я открыл сумочку. Внутри лежали белый носовой платок, губная помада, пудреница, зеркальце, мелочь. Но мое внимание было приковано к носовому платку.

В углу изящными буквами были вышиты инициалы: D. В.

Я не отводил глаз от красной блестящей сумочки. Мне показалось, что покрытые белыми плитками стены этой уютной маленькой ванной сжимаются и давят на меня. Значит, сумочка не упала в сенот вместе с Деборой. Она была здесь. Именно здесь, в квартире Билла Холлидея.

Я отлично помню, что ее не было на берегу, когда мы с менеджером, услышав крик Деборы, прибежали туда. Очевидно, Холлидей взял ее в те несколько минут, которые прошли со времени ее падения и до того момента, когда мы туда прибежали.