— Ты куда? — пытался остановить её Эрнст, — туда нельзя! Там сейчас всё развалится, нам надо уходить!

Отвалившаяся кафельная плитка, в подтверждении его слов, огрела её по плечу, добавив решимости. Дом Домового наклонился, собираясь упасть, как раз в тот миг, когда она открыла дверцу. Стиральная машина, пронзительно заскрипев, сорвалась с крепления и неуклюже завалилась на бок. Бездыханное тело друга Арина крепко прижимала к груди.

— Надеюсь, ты сделал бы для меня тоже самое, — прошептала она Мирону, торопясь вернуться в относительно безопасное место.

В подсобке орудовали Эрнст и успевшая очнуться Гита.

— Ну, как ты? — быстро спросила подругу Арина, сбивая упавшие кирпичи с кабинок, чтобы открыть секретный проход.

— Нормально, — потупившись, ответила та, — давай теперь я понесу Капитана, ты, наверно, устала.

Арина насторожилась:

— Я надеюсь, ты не собираешься под шумок, его это… ну, ты понимаешь…

— Не собираюсь, — честно ответила Гита, впервые посмотрела в глаза и вместе с Эрнстом утащила Прада в подземелье.

Землетрясение усиливалось. Всё вокруг скакало и прыгало, стучало и брякало. Звуки сильно отвлекали, более того — они оглушали, но Арина всё же сообразила, что не известно когда они снова смогут вернуться на базу, поэтому не плохо бы забрать кое-какие полезные штуки из кабинета начальника. Что конкретно брать, она не знала, поэтому сгребла всё, что смогла унести: странного вида одежду из шкафа, какие-то подозрительные склянки из ящиков, несколько старинных книг и пару тяжёлых мешочков. На полпути к чёрной дыре входа в подземелье, в метре от неё с потолка рухнула толстая балка. Свет окончательно погас, стало темно как в могиле. Арина обо что-то споткнулась, растянулась на полу и как-то незаметно для себя потеряла направление. Куда бы она не шла, всюду натыкалась на стены. Паника не ждала специального приглашения.

— Помогите, помогите мне!!! Эй, кто-нибудь!!! — кричала Арина, но кто её услышит в этом шуме?

Мгновенно наглотавшись пыли, она жутко закашлялась. Что-то тяжёлое упало справа, очень близко, настолько, что на мгновение её подбросило. Сквозь облако пыли померещился свет. Арина поползла и вот уже чьи-то сильные руки подхватили её и отвели в безопасность. Пыль со слезами покинула глаза. Они в подземелье. Они в безопасности. Рядом по идее должен был стоять Эрнст, но оказалось, что её спасла Гита — вся белая от извёстки.

— Спасибо.

Гита сдержано кивнула в ответ и тут же закричала:

— Берегись! — оттолкнула её с лестницы.

Новый подземный толчок и этот вход на базу завалило. Рухнули искореженные кабинки для одежды, их металлические стенки как бумагу смяли собственным весом камни и кирпичи, а цементная пыль белым облаком лизнула подруг.

— Уф, как ты думаешь — это всё? — прокашлявшись, с надеждой спросила Арина.

— Трудно сказать, — коротко ответила Гита. Она выглядела не так как обычно — слишком замкнутая, неразговорчивая.

— Гита, что с тобой случилось? Что сделал Прад? Объясни наконец!

— Ничего, всё нормально.

— Хватит! Не ври мне… Я же не чужая и вижу, что-то произошло… Расскажи — будет легче! — Арина искренне хотела помочь.

Они медленно брели по длинному сырому туннелю, поддерживая друг друга — совершенно одни в тишине. Землетрясение закончилось или, во всяком случае, тут не ощущалось. В душе Гиты явно боролись какие-то противоречия, наконец, желание поделиться наболевшим одержало верх. Она резко остановилась, тяжело вздохнула и начала рассказывать:

— Понимаешь, я всю жизнь мечтала отомстить человеку, который отнял у меня отца, который отнял всё. Ты и представить не можешь, сколько раз мне снилась эта встреча, сколько способов расправы я придумала, какие красноречивые, обличительные речи заготовила, а сегодня, когда вот они — неопровержимые доказательства — признание самого Капитана предо мной, я растерялась. То есть, я хотела, чтобы всё прошло иначе… Не знаю как объяснить… А потом… А потом он сказал, то что сказал и на меня обрушились воспоминания. Я… Я… — подруге не хватало слов, чтобы выразить чувства. Арина понимающе, погладила её по плечу. Гита снова заплакала, — не понимаю, откуда взялись эти воспоминания, как будто я их забыла, или не хотела вспоминать, а они сами взяли и вернулись. Я, словно это было вчера, увидела, как отец в последние месяцы кашлял кровью. Кашлял иногда настолько громко, что это напоминало рык раненного животного. После очередного приступа, он, утирая кровь платком, печально улыбался, повторяя: "теперь ты знаешь, как ревёт взбесившийся медведь!". Я хохотала как дурочка. Его кожа стала жёлтой, он сильно похудел, но я была маленькой девочкой и, конечно, не придавала этому большого значения. И ещё я вспомнила, что папа перед сном часто говорил мне, что у него много хороших друзей, которые позаботятся обо мне, когда его не будет, а я отвечала, что-то вроде: "папа, ты будешь всегда!" — и засыпала. Он гладил меня по волосам и повторял, повторял, повторял, что будет любить меня вечно. И таких забытых деталей, заусенцев в памяти всплыло великое множество и… Получается, что Прад прав — папа умирал, но как я могла всё это забыть? Как?!! — Гита уткнулась в плечо подруги, беззвучно всхлипывая. — Ариш, я сейчас вообще не знаю, как жить дальше, как смотреть людям в глаза, что говорить… Я словно, как тогда в детстве в Нью-Йорке одна в большом городе. Потерялась в лабиринте и не знаю, куда идти. Что мне теперь делать?

— Что делать, что делать… А ничего не делать! — решительно сказала Арина, — ты у нас такая молодец, такая сильная и красивая, что всё само собой наладится! Ведь, когда носишь камень за пазухой, всегда тяжело, но теперь всё кончилось. Подумаешь, ну, ошиблась чуток — с кем не бывает? Я вот по пять раз на дню ошибаюсь и что? В общем, Гита…

Подруга икнула и вставила, глотая слёзы:

— Слушай… раз уж я вроде как заново всё начинаю, я это… Короче… меня на самом деле Катя зовут…

Арина взяла маленькое личико подруги в ладони, долго смотрела в покрасневшие глаза, а затем от души поцеловала в нос: