— Да, пусть тебя хоть Прасковьей зовут, для меня ты любимая подружка Гита и точка!

Они ещё постояли обнявшись. Почувствовался очередной подземный толчок, но не как прежде, а совсем слабый отголосок. Тем не менее, момент кончился.

Гита шмыгнула носом, отстранилась и, улыбнувшись сквозь слёзы, сказала:

— Ладно, мы только что потеряли базу, надо с этим что-то делать!

Капитана лихорадило. Ладонь обжигал жар, стоило прикоснуться к его лбу. Периодически он вздрагивал, стонал, вскрикивал в бреду. Из обрывистых фраз невозможно было ничего понять, но по перекошенному выражению лица становилось ясно — его мучают кошмары. Раны затянулись, но Арина переживала, что могло произойти заражение крови.

Друзья разместились в одной из подземных комнат с длинным столом, шкафчиком и несколькими стульями. Интерьер подземелья вообще не отличался разнообразием. Арина уложила Домового в тихом уголке на куче тряпья, чтобы ненароком на него никто не наступил — за последние дни состояние Мирона абсолютно не изменилось. Она с тревогой было вспомнила про Камю, оставшуюся в кабинете наверху, но вряд ли призрака могли серьёзно травмировать несколько упавших панелей. Капитана положили на стол, подстелив его же пальто. Эрнст соорудил из подручных средств некое подобие горелки, на которой варил очередное зелье. Бледный свет слабых светильников часто моргал, давая понять, что ресурс старинного генератора может истощиться в любое мгновение. Центрального электричества не было.

— Кажется, мне удалось подключиться к телефонной линии, — пару часов спустя сообщил Эрнст, засевший за ноутбуком. — Модемная связь, конечно, паршивая, но хоть что-то… Посмотрите, что пишут в сети: "Разрушительное землетрясение в Москве, рухнуло несколько зданий в центре. Сильно пострадала кремлёвская стена и целый ряд близлежащих высоток. Приблизительное число жертв: сто тысяч человек. Причины аномальных толчков выясняются". Вот ещё: "Движение по МКАДУ парализовано, кольцевая дорога обвалилась в нескольких местах. В центре царит паника. Раненные люди пытаются выбраться из города. Метрополитен не справляется с наплывом беженцев, три ветки подземки не функционируют из-за завалов. Сотовая связь отсутствует, электричество исчезло в семидесяти процентах строений. Вертолёты МЧС тушат пожар в ГУМе, грозящий перекинуться на соседние здания. Эпицентр землетрясения пришёлся на исторический центр столицы, но благодаря особенностям постройки, большинство зданий возведённые в советское время не пострадали, наибольшим разрушениям подверглись новостройки". Или вот ещё, на сайте РБК: "Огромный провал почвы на Красной площади. В образовавшейся тридцатиметровой яме видны древние постройки и фундамент старого кремля. Версия теракта не подтверждена". А моя любимая "Комсомолка" поспешила окрестить сегодняшнее ЧП: "Апокалипсис мегаполиса".

— Ты это проделки той богини, что превратила тебя в мон… Ганталианта? — спросила Гита. У подруги, похоже, открылось второе дыхание, она суетилась больше всех, стараясь поспеть везде, но прежде всего оказывая помощь Капитану.

— Называй вещи своими именами. В монстра, — отозвался Эрнст. — Скажу больше, я не знаю, я уверен, что это она, если, конечно, на нашей территории не объявился ещё какой-нибудь древний бог. Дело в том, что только богам под силу воздействовать на природу, вызывать штормы, извержения вулканов или…

— Землетрясения, — закончила за него Арина.

— Точно. Обычные твари, с которыми вам приходилось иметь дело способны максимум туману нагнать, а здесь такая огромная площадь… Да, это наверняка происки бога, но вопрос в другом, почему наш персональный бог сейчас при смерти и не в силах помочь даже самому себе, а его ровесница настолько сильна, что способна на такое…

Арина постаралась проанализировать информацию, но в каком бы направлении она не размышляла, жутко не доставало фактов — общая картинка упорно не складывалась, а ей до жути не нравилось попадать в тупик.

— Слушайте, сидя здесь мы в любом случае ничего толкового не придумаем! У нас есть серп, способный ранить бога, есть лунный камень, бывший Ганталиант и, чёрт возьми, мы с Гитой тоже не пальцем деланные! Ты ведь был у неё дома, давайте наведаемся к старушке и всё разузнаем! Как вам мой план?

— Глупо, — покачал головой Эрнст, не исключено, что вся эта атака, не что иное как провокация, чтобы выманить нас и уничтожить, ведь наверняка…

— По-моему, прекрасный план! — оборвала его Гита, — ты готова идти?

— Конечно, — обрадовалась Арина.

— Тогда идём, а ты, Константин Львович, не ссы!

Выбираясь из канализационного колодца, которым заканчивался потайной выход из базы, друзья один за другим растеряно замирали. Мало того, что хорошо знакомый пейзаж тихих двориков изменился до неузнаваемости, так ещё и незаметно пролетела ночь, превратившись в предрассветные сумерки. Выпала роса, покрыв и привычные деревья и совершенно новые предметы, как то: груды кирпичей, чьи-то вещи, разбитую мебель и искореженные автомобили, ровным слоем блестящей влаги. Появилось, чувство, что землетрясение произошло минимум неделю назад — это они всё пропустили, очутившись здесь впервые. Хрущёвки устояли на ногах — не рухнули, но сильно пострадали. Целые панели упали на землю, бесцеремонно обнажив интимную изнанку некоторых квартир. Это так странно смотреть на дом, но видеть не то, что тебе хотели показать жильцы, а именно — мнимый уют темных штор, а старенькие столы и обшарпанные холодильники, гнилой паркет и ржавые трубы ванных комнат. Жильцы обнажённых квартир стыдливо покинули, то, что ещё вчера было их домом, и обосновались в палатках, разбитых прямо под раскидистыми ясенями. Сейчас люди в палатках, всю ночь суетливо спасавшие нажитое добро, устало спали. К друзьям подбежал беспородный щенок, прижался к ноге Гиты и тоскливо заскулил. Лёгкий порыв ветра со скрипом пошевелил дверь в чью-то кухню на третьем этаже: самой кухни уже не было, от неё осталась куча мусора на земле, но дверь цепко держалась за косяк, приглашая пройти из прихожей сразу в пустоту.

Первое ощущение, что это место оставили люди, быстро улетучилось. Стоило только приглядеться, и глаз подмечал одинокого мужичка, копавшегося в груде пыльных кирпичей, старушку в ночнушке бредущую по квартире без стены, мальчугана в одних шортах, неуверенно выглянувшего из подъезда.

Пацан набрался смелости и подошёл:

— Это моя собака, я её первый нашёл.

— Конечно, конечно, мы и не претендуем, — поспешила успокоить его Гита, гладившая щенка.

Мальчишке было года четыре, он почему-то потупился, будто от стыда: