Элизабет МАКНЕЙЛ
Девять с половиной недель
"9 1/2 weeks"
Перевод Г. Руденко
Первый раз, когда мы были с ним в постели, он держал руки за моим
затылком. Это мне понравилось. Он тоже мне
очень понравился. Он был необычен, преисполнен романтики, странен и блестящ,
говорил он об очень интересных вещах. И
дал мне огромное наслаждение.
Во второй раз он поднял платок, который я, раздеваясь, бросила на пол,
улыбнулся и сказал:
– Хочешь, я завяжу тебе глаза?
Со мной никто никогда так не поступал в постели. Это мне тоже
понравилось. И он сам понравился еще больше,
чем в первый раз, понравился до такой степени, что уже после всего, чистя зубы,
я все время улыбалась своему отражению в
зеркале: я и вправду нашла чудесного любовника.
В третий раз я получила от него многократный оргазм. Я уже больше не
могла - он вышел из меня десятый раз, - и
я услышала свой собственный голос, который, как бы паря над постелью, умолял его
продолжить. Тогда он взял меня снова.
Я начала влюбляться.
В четвертый раз, когда я была так возбуждена, что не могла больше ни о
чем думать, он снова воспользовался моим
платком, чтобы связать мне руки. В то же утро он прислал мне на работу
тринадцать роз.
* * *
Воскресенье. Май близится к концу. Я провожу вторую половину дня с
подругой, которая недавно ушла с нашей
работы. К нашему великому удивлению, видеться мы в последние месяцы стали чаще,
чем в то время, когда работали
вместе. Она живет в центре, и рядом с ней есть ярмарка. Мы гуляем, болтаем,
бродим туда-сюда, завтракаем. Она покупает
себе хорошенькую серебряную коробочку в отделе, где продают старую одежду,
разрозненные книги, огромные картины,
изображающие грустных женщин (их розовые губы обведены по краям акриловой
краской) и множество других вещей,
которые принято называть "антиквариатом".
Вдруг я подумала, не стоит ли мне вернуться к прилавку, на котором я
видела кружевной шарф. Подруге моей он
показался "невзрачным" и "грязным".
– Я знаю, что он грязный, - говорю я, повышая голос, чтобы она меня
услышала в уличном шуме.
– Но представь,
каким он станет, когда я его постираю и выглажу!
Она оборачивается, прикладывает правую руку к уху и показывает мне на
женщину в мужском костюме, которая
увлеченно рассматривает старые барабаны.
– Представь себе его чистым и глаженым. Я и вправду считаю, что это
хорошая покупка.
– Тогда возвращайся немедленно. Иначе его купит кто-нибудь другой, и пока
ты будешь разговаривать с
продавщицей, он уже будет выстиран и выглажен.
Я с досадой гляжу на какого-то человека позади себя и пробую догнать
подругу, которая не стала меня ждать. Но с
места мне не сойти. Медленное, ленивое движение толпы прекратилось, она
неподвижна. Как раз передо мной трое
малышей лет около шести облизывают тающее итальянское мороженое. Около прилавков
к барабанщику присоединяется
какой-то гитарист.
– Это ярмарка под открытым небом первая нынешней весной, - говорит кто-то
слева мне на ухо. Я думаю, что
нужно пойти и купить этот шарф.
Сияет солнце. Воздух еще не очень прогрелся, скорее, он пахнет теплом.
Небо сияет и воздух чист, как над каким-
нибудь городишкой в Миннесоте. Мальчик, который стоит передо мной, должно быть,
попробовал мороженое у всех своих
приятелей. Очень приятное весеннее настроение.
"Я знаю, что шарф невзрачный, - думаю я.
– Но это все же хорошая работа,
и за четыре доллара... Столько стоит
билет в кино. Думаю, что я куплю его".
Но двинуться с места уже просто невозможно.
Передо мной стоит мужчина, он улыбается мне, я - ему. Он без темных
очков, волосы падают ему на лоб. Когда он
говорит (и еще больше, когда он улыбается), лицо его просто интересно. Я думаю,