Вот беда! И на место не подкинешь, и спрятать не спрячешь, и пользоваться себе в радость нельзя. Вот влипла, так влипла. Один выход – выкинуть куда-нибудь подальше. Да жалко. Вещь-то больно хорошая, совсем не битая. Тогда и подарила ее Анна Андреевна подруге своей, из самостоятельных, бабушке Пелагее. И наказала, чтобы не говорила никому, откуда взяла.

А спустя время, Инесса Васильевна стала эту подставку искать. Всех спросила, никого не пропустила. Видно, нужна она была ей. Кинулась Андреевна к Пелагее – поздно. Дискеты и след простыл. Пришлось в райцентр в церковь идти – грех замаливать.

– Почему бабушка Пелагея тебе это только сейчас рассказала? – только и спросил Кирилл.

– Подругу жалела. Слово ей дала, что никому не скажет.

– И все тебе рассказала?

– Да ей сама Анна Андреевна разрешила. Пусть, говорит, меня посадят, зато вину искуплю.

– Та-а-ак, интересная картинка получается. Значит, все пути сходятся на заведующей дома престарелых «Улыбка»? А как же тогда показания Анастасия Ивановича? Кажется, товарищ надежный. Да и какой резон ему врать? – Кирилл, казалось, начал немного оживать.

– То, что он не нашел в бухгалтерии дома престарелых никаких нарушений может только подтверждать компетентность и опасность противника. И откуда ты взял, что все деньги она тратит на стариков? Может, складывает себе в кубышку на спокойную старость, – пожал плечами Костик. – Да что с тобой такое? Ты что, не рад?

Кирилл действительно выглядел не лучшим образом.

– Знаешь, чем больше я живу в твоем Но-Пасарне, тем больше мне кажется, что я попал в какой-то параллельный мир. Я понимаю, что этот мир делится на нормальных и психов. Когда я только приехал, я считал, что нормальный – это я. А сейчас начинаю подозревать, что по возвращении из

Но-Пасарана мне придется брать академический отпуск и скулить у порога психбольницы, чтобы взяли на постой-лечение.

– Откуда ты это взял?

– Вещи, которые кажутся мне совершенно нереальными, воспринимаются всеми остальными как должное. Ну не могут же быть все вокруг меня дураки? Значит, не все в порядке со мной.

– Глупости, Кирюха, – хлопнул его по плечу брат, – ты просто немного устал, немного простыл в яме Митропии. Все пройдет.

– Ага. Пройдет. Все равно никто не докажет мне, что раздвоение участкового – это нормально. Покупка монитора без системника – нормально. Шайка из обитателей дома престарелых – нормально. И даже само название шайки —

Рыбий Глаз – абсолютно серьезное, солидное название.

Детский сад. А еще у меня глюки, – почти шепотом прибавил он.

– Ой, Кирилл, – тревожно хмыкнул Костик, – ну какие могут быть глюки? Ты что, увидел смерть с косой? Маленьких зеленых человечков? Нашего президента в закусочной «Ассоль-продукты-принц»?

– Хуже. Мне кажется, я видел Виктора Августиновича.

– Да уж. Это похуже, чем президент в закусочной. Ну и что? Как будто ты в первый раз обознался. С кем не бывает.

– Знаешь, я думаю, что это все из-за меня.

– То есть?

– Ну я же его звал. Помнишь, мечтал, чтобы он помог нам во всем разобраться? Вот он и явился.

– Ты еще скажи, что он явился в образе двухголовой женщины с рыбьим хвостом. Прекращай бузить! Одевайся, пойдем в «Улыбку». Будем осуществлять захват шайки восьмидесятилетних бандиток.

– Прежде, чем их задержать, надо доказать их виновность, – вяло отозвался Кирилл.

– Тогда пошли доказывать!

– Иди один. У меня есть дело.

– Ну, как знаешь, – обиделся Костик, – сиди тут, зеленых человечков разглядывай.

– Да, тебе еще письмо тут, – вспомнил вдруг Кирилл.

– Оп-па! – обрадовался Костик, – чего же ты молчишь? А вдруг это угроза от Рыбьего Глаза? Кстати, как ты его получил?

– Как все порядочные люди. Из почтового ящика вынул.

– Жаль, – поник Костя, – а Коля-Болеро возле нашего ящика не крутился?

– И не надейся.

Костик со вздохом вскрыл конверт. За крохотный промежуток времени на лице его сменились несколько выражений: место досады заняло возмущение, место возмущения – нетерпение.

– Ну ты смотри, чего она вытворяет! – крикнул он, кинув листок на колени брата.

«Ты, наглый и беззастенчивый вор и негодяй, уведомляешься в том, что твой козел вовсе не твой козел и никогда твоим не был. Этот козел был какое-то время мой, потом он бесстыдно пропал и объявился уже у тебя. Так как скотина эта представляет собой бесценную ценность, то я его забираю обратно. И не подумай, что ценность его в умении жрать окурки и подавать копыто, это все любая шавка сможет. Ценность его в редкостной элитной гпнноверской породе и мощных производительных качествах. Он, может, все призы бы на выставках брал, а ты его у меня ужилил. Так что теперь ищи себе другого козла, а этого оставь в покое, теперь он мой. И зовут его теперь не Мухтар, а Айвенго. Все. Не ищи. Образованный и интеллигентный, простой и мужественный, анонимный но-пасаранец».