— Что? Что вы сделали?! — рявкнул Аргайлл, не допускавший, когда оспаривали его власть как комиссара, тем более что это было первым пунктом в его договоре с королевой.

— Я посчитал это необходимым, милорд, — повторил Куинсберри, самолюбие которого было сильно задето тем, что человек с его политическим опытом вынужден подчиняться какому-то юнцу. Однако он спрятал гнев за льстивой улыбкой и почтительно наклонил голову. — По крайней мере до тех пор, пока вы не вынесете решения.

— Я не собираюсь превращать эту страну в патрулируемый лагерь, Куинсберри. Желания королевы и моя миссия будут выполнены с куда большим тактом. А если вы собираетесь осуществить личную месть Каррам, будьте добры делать это, не используя солдат королевы. Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Да, милорд.

Хотя его голос ничего не выражал, на висках Куинсберри проступили вены: он явно был вне себя.

— Я навещу графиню и извинюсь за ваши действия, — продолжал Аргайлл, вполне понимая гнев Куинсберри, но ничуть не тронутый интригами прожженного политика. — На будущее позаботьтесь посоветоваться со мной, прежде чем предпринимать… подобные шаги. Доброго дня.

Сделав знак лакею подлить в чашку кофе, он вернулся к разложенным на столе бумагам.

Куинсберри был вне себя. От него отделались, как от последнего ничтожества! Но что он мог поделать? Оставалось подняться и уйти.

Обдумывая планы мести, он неторопливо вышел из покоев герцога во дворце Холируд и спустился вниз. Ничего, он выследит Робби Карра. Комиссару бы неплохо выбирать своих врагов с большей осторожностью. Черт бы побрал его высокомерную наглость!

Куинсберри немного постоял на крыльце, рассеянно обозревая многолюдную Ройял-Майл.

Несмотря на прославленную репутацию Аргайлла как победоносного военачальника, едва союз между Англией и Шотландией будет заключен, ни королеве, ни министрам более не понадобится новичок в политике. А когда Аргайлл вернется на очередное дальнее поле битвы, он, Куинсберри, станет править Шотландией.

Роксана была наверху в детской, когда лакей доложил о приезде герцога Аргайлла. Он прибыл слишком рано для светского визита, отметила Агнес, подглядывавшая в окно спальни.

— Приведи его в детскую; — распорядилась Роксана, предпочитая принять герцога в присутствии детей.

Каковы бы ни были намерения Аргайлла, атмосфера детской охладит его.

Но сердце все-таки тревожно билось. Кто знает, вдруг он привез вести о поимке Робби! Если он так же злобен, как Куинсберри, и пришел сюда так рано, чтобы терзать ее… Господи, сделай так, чтобы Робби был жив! Если он жив — еще есть надежда.

Герцог поднялся на четвертый этаж и немного постоял в дверях большой светлой комнаты, отыскивая взглядом хозяйку. Увидев графиню в окружении детей, он грациозно поклонился:

— Я пришел извиниться за грубость Куинсберри. И принести извинения за такое бесцеремонное вмешательство в вашу личную жизнь.

Улыбка Роксаны соперничала с самым ярким рассветом. Бесконечная радость охватила ее — появилась надежда, что Робби жив, ведь герцог даже не упомянул о нем.

— Вы так добры, Джон, — приветливо ответила Роксана, поднимаясь со стула и более чем готовая быть гостеприимной хозяйкой.

Если Аргайлл намерен защитить ее от Куинсберри, нельзя не воспользоваться таким преимуществом! И все же нужно быть сдержанной и придать визиту официальный вид.

— Познакомьтесь с моими детьми.

Каждый из пятерых отпрысков Роксаны, от тринадцатилетней Джинни до пятилетнего Ангуса, вежливо поклонился. Герцог был очарователен: задавал вопросы и с интересом выслушивал ответы. Беседа не прерывалась ни на минуту. Быстро освоившись, он рассказывал о своих детских развлечениях. Вскоре детишки приняли его в свой круг, словно он решил навсегда остаться с ними. Роксана пригласила его на завтрак.

— С удовольствием, — не колеблясь ответил он. — Очень люблю овсянку и лепешки.

Достаточно циничная, чтобы удивиться таким простым вкусам столь богатого человека, Роксана предложила ему место за столом. С неожиданной легкостью балансируя на детском стульчике, герцог без видимой скуки слушал детские разговоры, ел с аппетитом и ничуть не обеспокоился, когда выводок Роксаны, утолив голод, стал перебрасываться кусками лепешек. Когда они дважды попали в гостя, Роксана, пожалев его великолепный мундир, увела герцога к окну и усадила на более удобный стул.

— Умеете вы обращаться с мужчинами, — заметил он улыбаясь.