Церковный двор постепенно опустел. Кто-то прокричал им: «Счастливого Рождества!» Тесс прижалась к матери, улыбаясь дружелюбию людей и красоте ночи. Они шли по пустынным улицам. Несколько минут ни одна из них не произнесла ни слова: Тесс не знала, насколько откровенной она может быть с матерью, а Димфна боялась вмешаться в жизнь своей дочери.

Тесс сделала первый шаг.

– Знаешь, мне в последнее время пришлось понервничать, но в церкви я немного успокоилась.

– Это из-за Стивена? Я заметила, что у вас что-то неладно.

Они пересекли безлюдное шоссе и пошли по чистенькой боковой улице, мимо домов с огоньками на елках в окнах, которые подмигивали им: мол, в доме все в порядке.

– У нас сейчас черная полоса. Надеюсь, что дело только в этом.

– Бедная Тесси. – Димфна похлопала ее по руке. – Сейчас стало намного труднее жить в браке. Вы ждете друг от друга так много. В мое время, если мужчина мог добывать деньги, а женщина содержать дом, – этого было достаточно, чтобы жить вместе. А сейчас вы ожидаете от своего мужа, что он будет для вас всем. Любовник, друг, муж, отец и чтобы еще посуду мыл. Нам было проще.

– Почему?

– У нас не было выбора, как у вас. Когда есть выбор, всегда труднее. Женщины не готовы терпеть в браке, как они это делали раньше, не желают все склеивать заново и заделывать трещины, как делали это мы. Они просто разводятся. Они могут зарабатывать, так зачем им это? Когда моя подруга Лу развелась с мужем тридцать лет назад, потому что он бил ее, все, кроме меня, перестали с ней здороваться. А сейчас людям наплевать, кто разводится, и, самое забавное, им от этого стало только труднее. Им приходится самим решать, с чем они могут смириться, а с чем нет. – Димфна немного ускорила шаг. – А как Элли и Люк относятся к этому? Мне они показались немного беспокойными.

– Именно из-за них мы и стараемся сохранить брак.

– Это не мое дело, но из-за чего все это? Вы казались абсолютно счастливыми, когда я видела вас в последний раз.

Тесс колебалась, раздумывая, не придется ли ей раскаиваться потом, если она все расскажет матери. Но ведь ее мать всегда была страстной противницей разводов.

– У него был роман с женщиной, на которую он работает. Очень короткий, но мог бы быть и длиннее, если бы я не узнала. Это разрушило мою веру в него, и мне трудно снова восстановить ее.

Она ждала, что мать начнет свои обычные доморощенные советы: что только вдвоем можно станцевать танго, и почему бы ей не устроить дом так, чтобы ему было приятно туда возвращаться. Но вместо этого Димфна остановилась и обняла ее.

– Бедная Тесс, какая судьба тебе выпала. Ничего удивительного, что ты так переживаешь. Мне всегда нравился Стивен. Но поступай как считаешь нужным. Если ты считаешь, что это слишком тяжело, может быть, вам лучше расстаться.

Тесс посмотрела на нее в ужасе. А чего она, ждала? Чтобы ей посоветовали взять себя в руки? Что ничего такого не произошло? К стыду своему, она поняла, что хотела услышать именно такой ответ.

Они подошли к дверям дома Димфны.

– Ну, входи. И возьми себя в руки. Чему бывать, того не миновать. Давай-ка лучше подумаем, как отпраздновать Рождество.

Тесс обняла ее легонько, и они немного постояли под звездным небом.

– Счастливого Рождества, мам.

– Счастливого Рождества, Тереза. Теперь заходи, иначе простудишься и будет не до праздника.

Тесс повесила свое пальто внизу, на перила, и отправилась прямо в спальню. В комнате было темно – хоть глаз выколи, она едва различила силуэт спящего Стивена на кровати. Она села у него в ногах.

– Оу! – отреагировал Стивен, пока она быстро раздевалась, трясясь от холода. – Где ты была?

– На полуночной службе с мамой. – Она подождала – сейчас он отпустит какую-нибудь гадкую шутку.

– Если уж ты родился католиком... – откомментировал он, но его тон был дружеским и нежным. Она не успела натянуть пижаму, как он протянул руку и привлек ее к себе. – Твоя крошечная ручка совсем замерзла. И я знаю, как согреть ее.

Он завернул Тесс в одеяло и, целуя в шею, направил ее руку к своей возбужденной плоти. Очень осторожно его рука опустилась к ее бедрам и начала ласкать нежную кожу. Несмотря на все напряжение последних дней, Тесс начала оттаивать. Она закрыла глаза и подчинилась волнам наслаждения, которое несли его прикосновения, стараясь не кричать, желая только одного – чтобы этот восторг никогда не кончался. Но тут внезапно дверь распахнулась, Стивен застыл под простынями.

Это была Элли.

– Извините, что побеспокоила, это из-за Люка. Его стошнило в спальне, видимо, бабушка дала ему слишком много печенья.

– Когда мы откроем наши подарки? – в дверях показалась голова Люка. Он выглядел отвратительно бодрым, учитывая, что большую часть ночи его рвало, и это грубо нарушило интимную жизнь его родителей.

– Который час, Люк? Еще темно, – проговорила Тесс.

– Уже восьмой час!

Тесс простонала и залезла назад под одеяла.